Выбрать главу

Надеюсь, меховая куртка придется ему впору. Если он подарит мне это роскошное кольцо, я просто умру от счастья. Проучу как следует эту корову Маделин, чтоб не выпендривалась со своими побрякушками. Четыре невероятной величины бриллианта цвета замутненного льда. А какой чистый лед в лесу! Солнечный свет заливал кабину, и сосулька в моем стакане искрилась радужными бликами. Красновато-зеленое пятнышко играло у меня на руке, и я даже ощущала его тепло.

Он спросил, что мне подарить на Рождество. Я приставила к его уху ладонь и шепотом сказала: «Свою большую палку, дурачок. И засунь ее как можно дальше».

Лысина у него на затылке покраснела. Он вечно боится, что дети услышат. Мужчины такие подозрительные. Воображают, будто наши взрослые секреты кому-то нужны.

Это место было обильно посыпано пеплом от сигареты следователя.

Стемнело, а Грэхем все не мог оторваться от дневника. Он уже прочитал, как дочери удалили гланды, и как испугалась миссис Лидс, когда в июне обнаружила у себя в груди небольшое уплотнение. («Боже мой! Дети еще совсем маленькие. Что с ними будет?») Уплотнение оказалось безобидной доброкачественной опухолью, которую легко удалили. Это выяснилось тремя страницами позже.

«Сегодня доктор Янович отпустил меня домой. Прямо из больницы мы поехали к пруду. Мы давно там не были, все не хватало времени. У Чарли оказалось две бутылки шампанского прямо со льдом. Мы выпили его, потом кормили уток на закате. Он стоял у кромки воды спиной ко мне. По-моему, он плакал.

Когда мы приехали домой, Сьюзен призналась, что ее тревожило, не привезем ли мы ей из больницы нового братика. Какое счастье снова очутиться дома!» В спальне зазвонил телефон. Включился автоответчик: «Алло, говорит Валери Лидс. Извините, я в данный момент не могу подойти к телефону. После сигнала назовите ваш номер и скажите, кто звонил. В ближайшее время мы с вами свяжемся. Спасибо».

Пропищал зуммер автоматической связи, и Грэхем ожидал услышать голос Крофорда» но раздались частые гудки. Трубку повесили.

Теперь он знает, как звучал ее голос. Он хотел увидеть своими глазами, какой она была и вернулся в кабинет.

В кармане у него была пленка — фрагмент любительского фильма, отснятого Чарлзом Лидсом. За три недели до своей гибели Чарлз Лидс отдал пленку аптекарю, который отправил ее проявлять в кинолабораторию. Забрать пленку Лидс не успел. Квитанцию нашли у него в бумажнике, и пленку получила полиция. Следователи просмотрели и этот фильм, и семейные фотографии, сделанные приблизительно в то же время. Ничего интересного не обнаружили.

Грэхем должен был увидеть этих людей живыми.

Ему предлагали проектор в полиции, но он хотел посмотреть фильм о Лидсах в их собственном доме. Получить в управлении разрешение на вынос вещественного доказательства стоило немалых трудностей.

Он принес из кладовки экран, установил проектор и устроился в большом кожаном. Кресле Чарлза Лидса. Фильм был сделан в духе шутливой семейной хроники. От этой неозвученной ленты веяло теплом, искренностью, незатейливой простотой. Ее отличали от обычных любительских фильмов выдумка и живость фантазии. Первым на экране появился пес, серый Скотти, который дремал, растянувшись на коврике в кабинете. Приготовления к съемке потревожили его, он поднял голову, повернулся к объективу, но особого интереса не выказал и задремал опять. Внезапно уши Скотти встали торчком, он вскочил и бросился на кухню. Камера последовала за ним. Пес подбежал к двери и замер, виляя хвостом и дрожа от нетерпения.

Надо сказать, что Грэхем ожидал следующего кадра с не меньшим волнением, чем Скотти. Дверь открылась, и в кухню вошла миссис Лидс, нагруженная покупками. Она в изумлении прищурила глаза, свободной рукой поправляя растрепавшиеся волосы. Отошла в сторону. Губы ее шевелились, она что-то говорила. К ней подбежали дети, принялись разбирать пакеты. Девочке по виду было лет шесть, мальчикам восемь-десять. Тот, что поменьше, судя по всему, неизменный герой семейных фильмов, дурачась, потянул себя за уши. Камера находилась на относительно большой высоте. По свидетельству коронера, в Лидсе было семьдесят пять дюймов роста.

По курткам, накинутым на ребят, по незагорелому еще лицу миссис Лидс Грэхем предположил, что съемка сделана в начале весны.

Когда он видел миссис Лидс в морге, тело ее покрывал густой, ровный загар с отпечатавшимися на нем тонкими полосками бикини.

Быстро мелькали сменявшие друг друга сцены. Братья играют в пинг-понг. Сьюзен в своей комнате заворачивает в нарядную обертку подарок. Кончик языка высунут, взгляд сосредоточен, прядка волос упала на лоб. Жест, которым она отбросила волосы назад, был как две капли воды похож на тот, который Грэхем только что заметил у ее матери. В следующем кадре Сьюзен лягушонком плескалась в ванне с пеной. Сейчас уровень объектива оказался ниже, изображение было не таким четким — снимал, видно, один из братьев. Сцена обрывалась в тот момент, когда Сьюзен в сползшей на глаза купальной шапочке растянула рот в неслышном вопле негодования и попыталась обеими руками прикрыть свою плоскую грудь шестилетней девочки.