— Так как же вы все-таки догадались?
— Я понял это только через неделю, уже когда лежал в больнице. Мне помогла иллюстрация «Ранения человека», она встречается почти во всех старых книгах по медицине, каких у Лектера была целая полка. Я видел ее, когда проходил курс судебной медицины, который вел один патологоанатом в Университете Джорджа Вашингтона. Так вот, оказалось, что поза и раны той шестой жертвы очень походили на «Ранения человека».
— «Ранения человека», говорите? И это все, что у вас было?
— Ну да. Просто случайность, что я когда-то уже видел этот рисунок. Повезло.
— Ничего себе, повезло.
— Слушайте, если вы мне не верите, так какого черта я все это рассказываю!
— Ну ладно, ладно, не кипятитесь.
— Простите. И тем не менее все так и было.
— Ну ладно, — сказал Спрингфилд. — Спасибо, что рассказали. Мне нужно знать такие вещи.
Описание человека в переулке, сделанное Парсонсом, и информация о задушенном коте и раненой собаке указывали на возможную тактику убийцы: предположительно он проводил разведку под видом контролера электрической компании и, прежде чем убить всю семью, расправлялся с домашними животными.
И сразу же встал вопрос: стоит ли предавать огласке данную версию?
С одной стороны, население будет настороже. Возможно, кто-то сообщит что-нибудь новое. А с другой — убийца тоже, наверное, следит за новостями.
В следующий раз он может действовать по-иному.
Полиция склонялась к мнению, что все эти скудные сведения должны быть сохранены в тайне. Однако следовало разослать ветеринарам и обществам охраны животных по всему юго-восточному побережью предписания с просьбой немедленно сообщать обо всех случаях жестокого обращения с животными.
Но население не будет предупреждено об опасности. Полиция в этой ситуации чувствовала определенный моральный дискомфорт.
Проконсультировались с доктором Аланом Блумом из Чикаго. Он подтвердил, что если убийца прочтет в газетах о ходе следствия, то, скорее всего, изменит тактику. В то же время доктор Блум высказал предположение, что, несмотря на риск, маньяк вряд ли перестанет нападать на домашних животных. Психиатр предупредил полицию, что у них в запасе лишь двадцать пять дней. Следующее полнолуние — 25 августа.
Утром 31 июля, через три часа после того, как Парсонс дал описание преступника, состоялся телефонный разговор между полицейскими управлениями Бирмингема, Атланты и Крофордом, который находился в Вашингтоне. Они приняли решение разослать письма ветеринарам, рисунок художника в течение трех дней показать во всех близлежащих к месту преступления домах, а затем передать предупреждение через средства массовой информации.
За эти три дня Грэм и полицейские Атланты буквально отполировали ногами тротуары, показывая рисунок всем живущим в районе дома Лидсов. Портрет был весьма схематичный, но они надеялись, что хоть кто-нибудь поможет его дополнить.
Копия, которую носил с собой Грэм, замахрилась по углам. Ночью он отсыпался у себя в номере, посыпав тальком натертые ноги. Вопросы, на которые никак не находились ответы, выстраивались у него в голове причудливыми голограммами. Он испытывал чувство, которое обычно возникало у него перед тем, как рождалась идея. Но идея так и не приходила.
Тем временем в Атланте произошли четыре несчастных случая, один со смертельным исходом. Главы семей открыли огонь по припозднившимся родственникам. Стали чаще звонить по поводу бродяг, замеченных поблизости. Столы в полицейском управлении были завалены грудой заявлений и протоколов с бесполезной информацией. Отчаяние наступало со всех сторон, словно чума.
К концу третьего дня из Вашингтона вернулся Крофорд. Он заглянул к Грэму как раз в тот момент, когда тот, сидя на кровати, стягивал с затекших ног мокрые от пота носки.
— Ну что, тяжко приходится?
— Бери завтра утром рисунок и сам узнаешь, — буркнул Грэм.
— Не стоит, вечером это все уже будет в газетах. Ты что, целый день ходил пешком?
— Да, понимаешь, там между домами заборы понаставлены. На машине хрен проедешь.
— Честно говоря, я и не надеялся, что из этого выйдет что-нибудь путное, — признался Крофорд.
— Чем же мне было заниматься, черт возьми?
— Тем, что у тебя лучше всего получается, вот чем. — Крофорд поднялся, чтобы уйти. — Иногда я тоже сам себе ищу работу. Особенно после того, как пить бросил. Ты, я вижу, тоже.