Пока пилоты в воздухе, механики потянулись к пункту питания технического состава. Кашевар сегодня был необыкновенно щедр (интендант предупредил: «завтра- послезавтра перебазирование, продукты все вывезти не сможем, корми людей впрок»), увидев, что Гриша, которому самому всегда маловато, разделил порцию с каким-то пареньком, подошел узнать кто, что?
- Да помогает мне на стоянке.
- Хорошо помогает?
- Даже очень хорошо.
- А что ж ты голодом его моришь? – и, о чудо, сам принес две порции каши и два компота без хлеба. Хлеб привозили по разнарядке с хлебозавода. Так что строго по норме. Гриша опасался, и Сашко это понимал, что бы тому с голодухи не поплохело, поэтому часть порции отложил с собой: «Лучше чуть позже съешь».
Тем временем лётчики крутили восьмерки над мостом. Тройкой это не такой уж простой маневр. Ведомым приходилось постоянно работать с оборотами, и Алексей привык к новому поведению мотора. Вылет оказался спокойным. Появилась тройка «лаптёжников» без прикрытия, видимо хотели на шармачка переправу бомбануть, но заметив звено «крыс» не рискнули, куда-то сбросили бомбы и со снижением удалились восвояси. Догонять не стали, нельзя, да и нет смысла – далековато. Вот командир подал сигнал: «возвращаемся!» Взглянул привычно на топливо – остаток 1/3, что-то рано Паша домой собрался. Приказ, есть приказ, на земле обсудим. На подходе ведущий уточнил знаком, сколько бензина? Показал по горло и получил очередь на посадку замыкающим. Первым с прямой пошел Лёва, командир – по малой коробочке, Лёшка на размыкание – как учили. Сел, зарулил на стоянку. Первые два самолета уже на месте, а лётчики бодренько движутся в его сторону. Тянуться некогда, будет разбор. На вопрос механика бросил: «Потом», и заторопился на встречу командиру. Тот, обрывая доклад, прорычал:
- Ты что творил на взлете, совсем охренел?
-Тут такое дело, - не смутился Алексей, - Гриша видно что-то накрутил, таки, в моторе. Еще на рулении, чувствую какой то резвый. А на взлёте попер будто ему лошадей двести добавили.
_ Да ну! – это Лёва.
- Ну да, вижу догоняю. Не убирать же обороты на взлете!
- Это -да!
-Принял правее. Когда оторвались прибрал, стал на место. Да, а что рано ушли?
- Почему рано? Вон у Левы бензина на один круг осталось, у меня тоже не на много больше.
- Странно, у меня больше четверти бака.
- Да ну! – теперь удивился командир.
-Сам посмотри.
- И посмотрю! – и полез в кабину. Включил приборы. Стрелка топливомера показывала больше четверти.
- Может прибор врет? -сказал, выбираясь на землю.
- Может, по заправке проверим, только вряд ли, приборы у Гриши всегда на пять. – и все повернулись к стоявшему тут же мотористу.
- Ты что с мотором сделал!? – как-то строго спросил Строгий. Тот стушевался. Внезапно из -за его спины возник беловолосый, голубоглазый парнишка лет пятнадцати и, что удивительно, огромного Гришу за ним стало почти не видно.
-Не чапайце Грыша, ён не вінаваты, гэта я настраполiв матор, гэта я вінаваты. Лайце мяне! – заговорил он на белорусском. Теперь опешили лётчики. Но тут вновь возник Гриша, он своей ручищей отодвинул белоголового за спину: «Механик отвечает на самолете за все так что, если мы плохо настроили, то я и отвечаю. Хотя мне показалось что не плохо, правда мне медведь на ухо наступил….
-Какой там медведь, тут стадо мамонтов протопало! – послышалось из-за спины. Сказано было очень тихо, почти шёпотом, но услышали все собравшиеся поглазеть, как в очередной раз снимают стружку. Секундная тишина разразилась взрывом хохота. Первым, как и положено, успокоился командир: «Так Григорий Иванович спокойно мне объясни кто, что здесь настрополил, и откуда взялся этот молодой человек?» Тот успокоился и обстоятельно изложил, как он пытался настроить мотор, как Сашко на слух помог ему в этом деле, а взялся он с разгромленного эшелона.
- А что плохо получилось? - повторился он.