— Мне уже больно, — сказала я. Его пальцы так сильно давили на руку, что я уже представляла синяки, что останутся на запястье. — Отпустите меня Бердсли, слышите?
Скрип и громкий щелчок. Рот Бердсли открывался и закрывался, глаза расширились в ужасе. Его темно-синие одежды свисали на пол, тело дрожало.
— Он идет, — прокряхтел он. — Говорю тебе, он идет.
— Что это значит? Я не понимаю…
Но я могла и не говорить, ведь шум стал таким громким, что мой голос тонул в нем.
— Что это? — прокричала я.
— Он идет за мной, — Бердсли все же отпустил мою руку и повернулся на звук. — Я так и знал.
Послышался хруст камней, словно кто-то шел по ним огромными ногами. Коридор дрожал, со стен сыпалась пыль. Бердсли попятился, цепляясь за меня, когда он оступился. Он замер позади меня.
Словно все замедлили. Я знала, что должна бежать, но ноги не двигались. Мышцы напряглись, они были готовы к движению. Но я не могла двигаться. Сердце билось о грудную клетку, и когда коридор снова содрогнулся, мне пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Снова скрип и щелканье… оно доносилось со стороны зала.
Длинный тонкий медный прут появился из-за угла. За ним последовал другой такой же формы и размера, а потом еще и еще. Мне уже казалось, что в глаза двоится, в коридоре появлялось слишком много таких штук. И каждая царапала камни.
Пол содрогался, когда за этими ногами последовало металлическое крупное тело. И когда я увидела это, что-то внутри оборвалось. Мои колени задрожали, думаю, лицо побледнело.
— Мей, это опасно. Нам нужно… — Бердсли схватился за мою тунику и попытался оттащить меня.
К нам бежал огромный механический паук.
Глава пятая: Страх изобретателя
Скрип лап паука о камень заставил меня содрогнуться. Он приближался, а клацанье отдавалось дрожью в ногах. Ладони промокли от пота. Отчаянный страх поднимался во мне и заполнял, пока я представляла, что случится с моей ногой, если паук вцепится в нее своими острыми металлическими жвалами.
И хотя я знала, что это — видение Водяного, я не могла одолеть этот страх. Я не могла представить, что паук просто уйдет. Я не могла так рисковать.
Бердсли подхватил одной рукой свои одежды, пошатнувшись, его старые ноги онемели. Я схватила его за свободную руку и потащила дальше по коридору. Вес паука сотрясал стены. Старые щиты и декоративное оружие стучали о кирпичи. Гобелены падали с крючков.
При мысли, что он преследует нас, меня подташнивало, он был выше, чем таверна в Цине и шире, чем телега фермера в Хальц-Вальдене. Он был в пять раз больше хижины, где жили мы с отцом, он занимал весь проход Красного дворца, а лапы придвигали его все ближе к нам. И эти жвала…
Нужно было укрыться в комнате с крепкой дверью, которую он не сломает. Но где?
Острая лапа его ударила по моей лодыжке, я закричала от боли. Бердсли умудрился ускориться, его старое тело покачивалось на каменных плитах. Я попыталась бежать быстрее, желая выжить. Мы повернули налево, отправившись к спиральной лестнице, надеясь, что резкая перемена направления замедлит паука хоть немного. Я задыхалась, а Бердсли ослабел, но мы спускались по ступенькам так быстро, как только могли. Я оглянулась и увидела, что паук пытается прорваться на лестницу. Его восемь лап запутались в маленьком пространстве. Изменение направления помогло нам оторваться, и это расстояние могло спасти нам жизни.
Этажом ниже Бердсли указал костлявым пальцем на дверь справа, защищенную замком из колец. Я кивнула, и вместе мы принялись их поворачивать. Бердсли знал нужную комбинацию. Я задумалась, сколько секретов королевской семьи он хранит, при этом секреты, что важно, не должны были знать другие члены семьи.
Внутри я узнала огромную кровать и орнамент на столе, мы были в покоях королевы. Я снова была здесь, но в этот раз без Аллертона. Видение привело меня сюда. Этому должна быть причина.
— Что это такое? — спросила я.
Бердсли вытер пот со лба и опустился на кровать.
— Я… создал его. Король хотел, чтобы я придумал оружие, что было бы страшнее любого другого в Эгунлэнде. И я сделал это.
— Во имя богов, Бердсли, зачем надо было делать его таким большим?
Он покачал головой.
— Я сделал королю хуже. Я помог ему совершать страшное.
Мне не нравилось мрачное выражение лица и глаз Бердсли. Я двинулась к нему, намереваясь сказать что-нибудь приободряющее или положить ладонь на его руку, чтобы успокоить, но послышался ужасающий треск. Пронзительный писк, словно прищемили свинью, исходил из-за двери, я содрогнулась.