Аллертон скрестил руки.
— Это связано с деньгами и властью. Красный дворец обветшал, и ему нужно продавать камни, чтобы возместить стоимость ремонта. Так он мог угрожать Джакани бриллиантами, но и оказывать давление на Цину.
— Даже не знаю, — сказала я. — Это почти и не секрет, это точно не объясняет, чего так боялся Бердсли, — я продолжила копаться в бумагах, не зная, что ищу. За такое меня могли казнить, и от этой мысли горло сжималось. — Стоп, а это что? — я вытащила широкий лист бумаги из-под стопки. На нем были диаграммы, цифры, какие-то чертежи. — Рисунки похожи на механического паука, что преследовал нас. А ниже… смотри-ка, — я протянула бумагу Аллертоне. — Приказ кузнецам Цины делать такие детали, — я скривилась. — Он почти ничего им не платил. Чуть больше, чем платят рабам. Отец зарабатывал почти столько же, продавая дерево.
Аллертон покачал головой.
— Он же тиран. Но зачем ему столько оружия? Если он торгует с Джакани, зачем делать армию?
Я читала дальше бумагу.
— Приказ требует секретности. Если кого-нибудь поймают на разговоре об этих оружиях, его приговорят к смерти! Так тут говорится. Но это странно. Похоже, что король заказывает оружие для армии. Но зачем?
Глава седьмая: Другой взгляд
Аллертон молчал, пока я обыскивала покои короля. Мы не нашли больше ничего о заказе оружий или механических пауках. Ничего не уточняло содеянное Бердсли. Я не могла представить, кого король собирается атаковать с такой армией. Но мы узнали, что он берег оружие на потом. Может, он ждал чей-то атаки. Мысли тут же вернулись к Джакани. Они были самыми воинственными в Эгунлэнде, у них было много шахт и рабов. Они продавали соль и бриллианты. Я понимала, почему король хочет управлять их богатствами, особенно с такой разрухой в Цине. Но, насколько я понимала, королю Джакани нужны были в союзниках, ему нужны были деньги. А потому смысла в войне с ними не было.
Аллертон продолжил уроки. Водяной часто атаковал мысленно, но мог напасть и в реальности, а чтобы уничтожить его, мне нужны были мои силы. Но как бы я ни старалась, я не могла призвать огонь. Зато я смогла создавать маленький ураган, размером с книгу или тарелку, научилась управлять его движением. Ветер слушался меня лучше всех элементов. Я подозревала, что это связано с моим характером. Я не была холодной или горячей, я была сильной, дикой и непокорной.
— Хорошо, Мей. Ветром ты управлять научилась. Насколько я знаю, многим рожденным с мастерством это давалось сложнее всего.
— А огонь? С огнем им управляться было проще? Почему я не могу его призвать?
— Это зависит от сердца. Те, что вспыльчивы и легко злятся, умеют призывать пламя, — рассмеялся он. — Это приносило много хлопот Борганам.
— Но меня легко разозлить, — сказала я. — Почему у меня не получается?
— Ты испытала огромную потерю, — сказал он. — И боль изменила твое сердце. Тебя все еще легко разозлить?
— Многое изменилось после смерти отца. Но я не знаю. Я не знаю, что я.
— А знает ли хоть кто-нибудь? — ответил он. — Ты сама бы поняла это с возрастом. Никто из нас не знает, что делает. Мы лишь выбираем из того, что умеем. Человек, что говорит тебе, что знает все, просто лжет.
Я вздохнула. Неприятно, но я должна была сказать.
— Может, причина того, что я не могу создать пламя, в том, что мне помогает человек, убивший моего отца.
Аллертон отвел взгляд, его челюсть сжалась. Таким безропотным я его еще не видела.
— Я не могу изменить прошлого, Мей. Надеюсь, однажды ты поверишь, что я сожалею об этом.
Я покачала головой, вспоминая, как вел себя Аллертон тогда в палатке. Даже если сейчас он был моим защитником, я не могла отменить своей реакции на него. А если я не могла отвлечься от этого, как я вообще смогу с ним работать? А ведь я должна была помнить и о Казе, и об остальных придворных.
— Почему ты мой защитник? Почему не кто-нибудь другой?
Он замолчал и окинул меня взглядом.
— Из всего лагеря я подхожу больше всех. У меня больше всех знаний. Я изучил больше книг, чем остальные. Но я понимаю, что, несмотря на мои старания, на то, что я — глава Борганов, я не могу не упомянуть это, нашу первую встречу уже не изменить. Ты сможешь увидеть меня не монстром, виновным в смерти твоего отца?
Я думала над этим какое-то время.
— Я пытаюсь, но не думаю, что готова.
Слова повисли в воздухе. И они увеличили дистанцию между нами.
— Почему ты не используешь его? — сказал он сквозь сжатые зубы.