— О, это правда, — вздохнул Бердсли. — Король искал повсюду и лишь потом приказал создать фальшивые бриллианты. У него есть свои люди и в шахтах Хэдалэнда, и в Южном Архипелаге. Он отправлял отряд и на север в горы. Но ничего не находили. Одни тупики. И тогда он решил создать новый с помощью магии, заставил меня помочь. Я не хотел, чтобы правил такой ужасный человек, но тем более не хотел, чтобы он правил вечно, но я слаб, меня можно запугать. И я работал на него. Но, Мей, есть то, что ты должна знать.
— Говорите. Быстрее, — сказала я.
— Когда я понял, что создание бриллиантов ни к чему не приведет, я занялся своим исследованием. Я нашел тексты Дрвених. Они были на языке Элфенов, но я отчасти смог его перевести. Не весь, но части. И Угольный камень вполне может храниться в храме под песками Анади.
— Под песками Анади? — повторила я.
Он кивнул.
— Но как? — отозвалась я.
— Давным-давно там было племя Древних, называемых Сихранами. Они жили в храмах и были очень праведными. Они жизни посвящали служению богу магии, Дволу. И в награду тот передал силу их лидеру, а он заключил ее в Угольный камень. Говорили, что тот бриллиант был самым красивым в Эгунлэнде. Может, об этом короле твои Борганы и говорили.
— Но что с ними случилось? Почему храм под песками?
— Была ужасная песчаная буря, племя погребли пески.
— Но они были бессмертными? Как они умерли? — спросила я.
Глаза Бердсли вспыхнули.
— Кто сказал, что они умерли? Они могут еще жить под песками Анади. Они могут спать, а могут и бодрствовать, этого я не знаю. Или все это слухи, и они все же погибли. Но это заслуживает исследования.
— Где эти тексты? Где я их найду?
— В моем кабинете, милая, — ответил он. — Я храню их в ящике стола. Может, ты отыщешь их и продолжишь поиски. А я, похоже, скоро этот мир покину.
— Не надо так говорить, — возмутилась я.
Он медленно кивнул. Его лицо было серым от волос до бороды.
— Помоги старику встать на ноги, — сказал он. — Я готов к встрече со своими изобретениями.
— Уверены?
— Вполне. Идем. Я должен идти.
Бердсли вцепился в меня и встал. Я чувствовала хрупкость его тела.
— Прощай, Мей, — сказал он, обхватив рукой мою щеку. — Ты напомнила мне, что в мире еще осталось добро. Я всегда знал, что мы связаны с весами добра и зла. И чаши постоянно колеблются в пользу то одного, то другого. Но долгое время мир был склонен в пользу зла. Я верю, что ты восстановишь это равновесие.
— Нет… — начала я.
— Да, да. Не спорь со стариком. Может, тебе этого не видно, но ты — сила этого мира. А теперь я должен покончить с пауками.
Глаза горели от непролитых слез. Я знала, что должно случиться, чтобы планы Водяного была разрушены, но все внутри сжалось. Видения ощущались такими реальными. Часть меня поверила, что никогда не увидит больше Бердсли.
Глава семнадцатая: Заманчивое видение
Тсс. Тссс.
Клац-лац-лац.
Водяной.
— Тссс!
— Кто здесь?
Тишина взорвалась какофонией звуков, комната закружилась, и я подумала, что меня стошнит. Корсет впился в мои ребра. В воздухе витала музыка, медленная и мелодичная. Люди хихикали и заигрывали друг с другом, некоторые пили вино. Пудра с париков сыпалась на пол, когда тучные дамы брали с серебряных блюд канапе. А рядом со мной из-за золотой расшитой шторы выглядывал маленький мальчик.
— Принц Казимир, — сказала я с улыбкой. Глаза его не изменились. Они остались такими же добрыми.
— Ты видела моего брата? Он высокий и с хлыстом.
Я присела, чтобы мы были на одном уровне.
— Послушай меня. Ты стоишь десяти таких, как он. Он так ведет себя, потому что слаб, а ты не должен бояться слабости. Не бойся чужой слабости, Каз, это пустая трата сил. Сосредоточься на том, в чем силен. Твоя душа добрая, ты должен ее сохранить, ведь однажды ты станешь королем, и эти качества позволят тебе остаться хорошим правителем.
— Но он все равно будет меня бить.
— А ты должен помнить, что в чем-то и ты хорош, а он — нет, используй это как свое преимущество.
Каз кивнул.
— Есть кое-что. Я быстрее, — его глаза расширились, он вышел из-за шторы.
— Отлично! Используй это.
— А если он все равно победит? — спросил Каз. В его глазах мерцал свет комнаты.
— Он не победит. Пока он будет таким забиякой, никто его не полюбит. Он будет лишь пугать людей, заставляя делать, что захочет. Но так нельзя жить. Это одиноко.
Каз улыбнулся.
— Спасибо, — он сделал еще шаг из-за шторы и выпрямился. — Я всегда буду помнить тебя.