Она погладила меня по щеке.
— Знаю.
Мне было уже легче, когда после нее пришел Каз. Он тайком забрал с кухни лепешки и миску сливок. Мы сидели и обмакивали лепешки в сливки, слизывая после этого их с пальцев. Он проверил, что Анта в порядке и все еще в конюшне, значит, я могла пока что оставаться в кровати, и Каз рассказывал мне анекдоты, чтобы взбодрить.
— Зато теперь Бердсли может легко ходить, — сказал Каз. — Магия заставляет дворец снова петь и плясать, — он рассмеялся, увидев мое лицо. — Не в прямом смысле, Мей. Честно!
Я смутилась.
— Я и не думала…
— Конечно, нет, — сказал Каз с оттенком сарказма.
— И ты ждешь свадьбы? — спросила я. — Как идут приготовления?
Он помрачнел и опустил взгляд на ладони.
— Хорошо. Я буду завтра примерять костюм. Он очень красивый. Его носил дедушка, когда был юношей.
Последнее слово ударило меня. Порой я забывала, как юны мы еще были, чтобы сталкиваться со свадьбой и смертью. В Хальц-Вальдене люди женились в промежутке от девятнадцати до двадцати пяти лет. Но если к крайнему сроку остаться одинокой, это сочтут странным.
— Дворец охвачен суетой. Отец принимает гостей. И город ожил, мне так сказали, я еще из замка не выходил, — он говорил уже не тем тоном, которым шутил. Голос был низким, лишенным эмоций. Уставшим.
— Ты уже не звучишь радостно. Что изменилось?
— Не знаю, — сказал он. — Видимо, реальность взяла верх.
— А Эллен? Ты узнал ее лучше? Вы… стали друзьями?
— Да, — отозвался он. — Мы говорили.
— И?
— Оказалось, что нам практически не о чем говорить. И почти каждый раз все приходило к тому, что мы говорили о тебе.
— Серьезно?
— Да, ты куда интереснее. То есть, ты ведь постоянно попадаешь в какие-то передряги.
— И не поспоришь, — я выронила лепешку в миску со сливками, пытаясь управляться левой рукой. — Черт, я еще не скоро привыкну к… этому.
— Скоро твоя левая рука станет такой же сильной, какой была правая.
— Надеюсь. Иначе придется есть очень долго, а я не люблю остывшую еду.
Мы рассмеялись, и мне было так хорошо рядом с лучшим другом.
— Расскажи еще об Эллен, — сказала я.
— Она красивая и бывает смешной.
— Но?
Он отвел взгляд, кружа лепешкой по сливкам.
— Ничего. Нет никаких «но», Эллен прекрасная. Она очень хорошая, — он помрачнел, и мне показалось, что я зашла слишком далеко. Мы сменили тему, но я все же чувствовала, что Каз что-то скрывает касательно свадьбы. Волнение было нормальной реакцией, я бы тоже нервничала, даже если бы избранником был любимый человек. Но было что-то еще. Но я не знала точно, хотелось ли мне в это верить, или так и было на самом деле.
* * *
А ночью во сне ко мне пришла Эйвери.
Она была такой же неземной, как и раньше. Тело ее было черным, как ночь, и гибким. Она чувствовала себя уверенно, будучи обнаженной, я так не могла. Я ни разу не видела себя полностью обнаженной. В Хальц-Вальдене у нас и не было зеркала такого размера, лишь осколки. Однажды я попыталась заглянуть так в реку, и это смутило меня. А Эйвери меня не смущала.
Она была прекрасной, похожей на маму, которую я так и не узнала. Она была женственна, как и Эллен. Я почти завидовала ей, ведь часть меня порой хотела себе долю такой ауры, что нравилась мальчикам, но я никогда не стала бы завидовать Эйвери.
— Вы говорили, что мне придется страдать, но я не думала, что потеряю из-за этого руку.
Она не изменилась в лице, и я оценила отсутствие сожаления.
— Это еще не конец, Мей Вейландер. Мир надавит на тебя еще сильнее. Порой я боюсь, выдержишь ли ты, но сила есть здесь, внутри, — она коснулась ладонью моей груди.
— Что-то случится? — спросила я.
— Да, — отозвалась она. — Но это еще не определено. Я вижу много вариантов твоей судьбы, все зависит от твоего выбора. Но знай, что ты будешь удивлена.
— Не люблю сюрпризы.
Она улыбнулась.
— А кто их любит?
— Мной управляют боги? Если так, то скажите им, пусть оставят меня в покое.
Она покачала головой.
— Это не боги, а предки. Твои предки следят за тобой и приходят на помощь, если нужно.
— Элфены? — спросила я.
— Да, — ответила она.
Слезы застилали глаза.
— Что им от меня нужно? Зачем они так поступают?
— Я не могу сказать, дитя. Но знай, что твоя сила поможет выдержать все испытания.
— И сколько еще раз меня испытают?
Она рассмеялась с оттенком грусти.