Возможно, через два дня их пути разойдутся, и Олаф больше никогда не услышит об Ингрид и Клоде, также как и о Грогане. Он собирался научить девушку новым заклинаниям, более сильным и интересным, способным заставить ее остаться в ордене подольше. Но маг понимал, что Ингрид, едва освободившись от Алана, сразу покинет резиденцию, а возможно и сам город. Такова ее природа, человека странствий.
-- Сегодня опять звездная ночь, -- заметила Ингрид.
-- Да, -- не оборачиваясь, сказал Олаф, -- звезды сегодня великолепны. Жаль, Грогана нет с нами, он много знает о них.
-- Откуда? -- спросила Ингрид.
-- Джек объяснял это скучными ночами на посту. Когда спать нельзя, а играть в кости не с кем.
-- Зато сейчас есть с кем, -- еле слышно пробормотал Клод.
-- Брат Олаф, -- позвал Алан, -- расскажи о герцоге.
За время путешествия рассказы про Эдмунда стали чем-то вроде сказок на ночь для молодого магистра. Когда Фостер узнал, что Олаф знаком с герцогом, то был готов слушать его истории часами.
-- Ты с ним знаком? -- удивленно спросила Ингрид.
-- Немного, -- задумчиво проговорил Олаф, поворачиваясь к костру.
Клод уже лежал, укрывшись одеялом. Ингрид по-прежнему сидела, подкидывая дрова в костер. Этот жест напомнил Олафу о том странном человеке, который точно также бросал аккуратные поленца в огонь.
-- Я видел герцога всего пару раз, -- стараясь отогнать назойливые, как комары, мысли, сказал Олаф, -- впервые, когда только отправлялся в земли песчаников. Нас, новопосвященных рыцарей, собрали в церемониальном зале. Эдмунд прочел короткую напутственную речь о благих намерениях и человечности. Сейчас, вспоминая его слова, я понимаю их истинный смысл. В его взоре была какая-то печаль. Тогда-то я решил, что он нас, негодников, видит насквозь. Будто знает, как мы всю прошлую ночь отмечали посвящение. Его взгляд, лишь скользнувший по мне, длился для меня целую вечность. Спустя почти десять лет я вновь стоял в этом церемониальном зале, но уже один. Я стал священным рыцарем, капитаном отряда магов четырех стихий и, по ритуалу, герцог должен был благословить меня. Эдмунд смотрел на меня все тем же потухшим взглядом. Но в этот раз он уже не вызвал во мне такого волнительного трепета, как раньше.
-- О чем вы говорили? -- спросила Ингрид.
-- Как ни странно, мы говорили о погоде, -- улыбнулся Олаф, -- тогда стояло жаркое лето и Эдмунд, опасаясь грядущей засухи, спросил у меня, скоро ли будут дожди. Вновь, как и в первый раз, я испытал волнение. Я был готов к любому вопросу, вплоть до вкуса крови противника, но такого никак не ожидал.
-- Брат Олаф, ты же рассказывал, как ответил ему о грядущем проливном дожде, -- проговорил Алан.
-- Так ты это уже слышал? -- удивилась Ингрид.
-- Конечно, -- с некоторой гордостью в голосе, ответил Фостер, -- это моя самая любимая история.
-- О ливне я сказал милорду значительно позже, -- стараясь скрыть улыбку, проговорил Олаф, -- когда окончательно вернулся из песчаных земель и предстал перед герцогом с докладом. Да, это была интересная беседа. Он опять думал о засухе и опасался, не выгорят ли поля. Но в ту пору меня уже было трудно чем-либо удивить. Я убрал свой отчет и проговорил с герцогом до самого вечера.
Олаф рассказал еще пару историй об Эдмунде и, заметив, как диск ущербной луны уже прошел треть небосвода, лег. Ингрид вызвалась сторожить первой и сейчас сидела перед костром, вороша палкой прогорающие угли.
Олаф проснулся от воя, доносящегося со стороны холмов.
-- Это волки? -- спросил Алан.
-- Нет! -- прокричал взволнованный повар, -- Олаф, просыпайся!
Олаф уже не спал. Он быстро поднялся, обводя взглядом руины, залитые тусклым светом луны.
-- Ох, успеть бы, -- кряхтел Клод, сворачивая одеяло, -- Ингрид, Олаф, лезьте на те плиты.
Он указал рукой на разрушенные стены замка.
-- Волки не подойдут к костру, -- заметила Ингрид.
Вой становился ближе.
-- Это не волки! -- сказал Клод, подгоняя Ингрид. Он помог ей забраться на каменный вал, затем обернулся к Олафу, -- быстрее!
Когда все трое забрались наверх, Клод попытался объяснить:
-- Гончие псы, -- сбивчиво говорил он, -- это толботовы гончие учуяли нас.
-- Тебе приснился кошмар? -- спросила девушка, -- ну воют где-то собаки, может одичавшая стая, мало ли.
-- Нет же, -- махнул рукой повар, -- каждую ночь, со времен падения королей, они бродят возле проклятых мест и ищут добычу. Поймают зазевавшегося путника и уносят его в самые недра к своему хозяину -- отступнику Толботу.