-- Как?! -- раздался удивленный возглас Олафа.
-- Ты знаешь, что это за камни, старый дурак?
-- Вроменовские кристаллы, взрывающиеся даже от слабейшего заклинания, -- почему-то неуверенно ответил Олаф.
-- В мое время, их называли слезами Норвуша, -- сквозь смех проговорил Мэтью, -- а Норвуш плачет только от смеха! Здесь столько камней, что ты попросту не можешь использовать свою дурацкую магию. Ее у тебя больше нет!
Улыбаясь, он достал из кармана трубку, зажал ее в зубах и демонстративно поднес к ней руку. Из пальца появилось синее пламя и Первый выпустил изо рта белые кольца дыма.
-- А у меня есть, -- сказал он, хищно улыбаясь, -- но твой поступок настолько рассмешил меня, что я, пожалуй, сохраню твою жалкую жизнь. Живой ты веселее.
Он взмахнул рукой и послышался глухой удар. Алан увидел, как старый рыцарь грузно осел рядом с поваром.
-- Кажется, мы остались втроем? Думаю, можно переходить к делу.
Мэтью взял Фостера за ноги и потащил к озеру. Алан не пытался сопротивляться. В глазах все плыло, грудь горела огнем, а во рту стоял соленый привкус крови. Скользя по гладкому камню, он увидел основание черного алтаря. Медленные мысли вновь привели его к образу Ингрид.
-- Зачем она тебе? -- с трудом проговорил Алан.
-- Зачем? -- Первый немного замедлил шаг, -- не знаю, стоит ли тебе объяснять, все равно не поймешь.
-- Мы же оба бессмертные.
Мэтью отпустил его ноги и захохотал. Смеялся он очень странным образом -- стиснув зубы, чтобы не выронить трубку и широко улыбаясь. Первый начал издавать глухие, булькающие звуки. Потом, все же вынув трубку изо рта, он дал волю накатившему веселью. Согнувшись пополам, Мэтью хлопал себя по колену.
-- Блестяще! -- сказал он, смахивая проступившие слезы, -- зеленый паренек, не проживший даже четверти века, обращается ко мне -- мы, бессмертные! Это герцог был бессмертным, а ты, желтопузик, даже раны сращивать толком не умеешь. О большем я и не говорю.
Алан действительно начал этот разговор, чтобы восстановиться и неожиданно напасть на Первого. Он не рассчитывал убить Мэтью, но надеялся, что, разрубив на куски, ненадолго заставит его притихнуть.
-- Давай поговорим, как бессмертный с бессмертным, -- продолжал потешаться Мэтью, а Фостер уже мог шевелить руками и грудь больше не жгло. Теперь оставалось только выждать момент, чтобы наброситься на Первого, -- Ты, наверное, не знаешь, но я двести лет провел один на один с этой лужей. Не герцог запечатал меня, в ту пору он был таким же зеленым, как и ты, но разве что немного посмышленей, раз не откликнулся на мой зов. Меня заперли те, кому ты так с жаром молился перед сном.
-- Ты разгневал богов?
-- Божков, возомнивших себя создателями мира. Они, на самом деле, точно так же как и я, глумились над лужей, пока не обрели Силу. Но стоило мне всего лишь попытаться повторить их былинные подвиги, как они тут же окрестили меня безумцем и отступником!
Он посмотрел на Алана -- Фостер был полностью согласен с богами -- перед ним стоял сумасшедший.
-- Пока я брал по одному для закланья, они еще молчали, но когда я решил взять сразу четверых, чтобы не отвлекаться от работы, божки рассердились. Неужели я был настолько близок? Они просто испугались моего возможного успеха! Им бессмысленно что-то объяснять, ведь зазнавшиеся божки не слышат никого и ничего, кроме самих себя и слащавых хвалебных молитв. Но сегодня мне никто не помешает! Ты, мой глупый герцог, сейчас всего лишь жалкий мальчишка. Учитель? Должно быть, он уже признал мое превосходство и сидит у потухшего камина, ожидая неминуемую смерть. Порой ореол безумца может сыграть на руку, ведь никто не воспринимает тебя всерьез. Даже ты, желтопузик, сейчас видишь во мне сумасшедшего. Да, это так, мой друг, и я скажу тебе, как бессмертный бессмертному -- лучше быть безумцем, чем зазнавшимся глупцом!
-- Я не понимаю, что ты задумал, -- тихо сказал Алан, прикидывая тем временем, сможет ли он свалить безумца с ног.
-- Небольшое жертвоприношение, -- охотно ответил Первый, -- раньше я считал, что Сила сокрыта в Мудрости, именно поэтому я и пронзил сердце учителя, но его сердце оказалось пустым и дало всего лишь жалкую магию. Я выискивал мудрецов, славящихся своими познаниями и благочестием, но от них и вовсе не было пользы. Двести лет я думал, где же закралась ошибка, пока не понял. Учитель успел стать бессмертным, когда я заколол его -- это первая составляющая. О ней я догадывался и раньше. Некоторых из ученых мужей я наделял бессмертием, но результата не было. Ничего! Тогда я понял, что же мне нужно!
Он указал на алтарь и Алан содрогнулся, поняв, куда клонит безумец.