— Ты уверен? — без энтузиазма переспросил Гога.
— Ясно, — сказал Славик и сбил пепел на только что разгаданный кроссворд.
— А что она делает, эта твоя артистка? — на всякий случай спросил Гога.
— У нее репертуар, — деловито сообщил Славик. — Полтора часа. Под минусовку. Цыганские романсы, песни из кинофильмов, криминальная тематика.
— А как она поет? — поинтересовался Саныч, — по-белорусски?
— Почему по-белорусски? — обиделся Славик. — Ну, в принципе, не знаю. По-цыгански, наверное, это же цыганский ансамбль.
— Она одна будет, — переспросил Гога, — или с медведями?
Раиса Соломоновна приехала около часу дня, задыхаясь от уличной жары. Ей было лет сорок пять, но она сильно красилась, поэтому можно было ошибиться. Она оказалась худой шатенкой в высоких кожаных ботфортах и какой-то прозрачной комбинации. Сказала, что только с концерта, выступала в детском доме, сказала также, что на всякий случай прихватила афишу, чтобы все было понятно.
На афише большими красными буквами было напечатано: «Харьковська филармония приглашает. Заслуженная артистка Белоруссии Раиса Соломоновна. Свитанкови пэрэгукы». Внизу стояло незаполненное «Час» и «Цена».
— Ну что, — бодро сказала Раиса Соломоновна, — показывайте клуб!
Все пошли в зал.
— Что у нас тут, — спросила артистка, — фастфуд или паб?
— У нас тут клуб для геев, — неуверенно сказал Гога.
— Заебись, — сказала Раиса Соломоновна и пошла на сцену. Славик, как представитель шоу-бизнеса, включил минусовку.
Начала Раиса Соломоновна с криминальной тематики. Она пела громко, обращалась к воображаемой публике и призывно махала руками. Гоге неожиданно это понравилось, он засмеялся и начал подпевать, видно было, что слова знает. Славик напряженно стоял за пультом и боковым зрением пас шефа. Саныч растерянно глядел на все это. После пятой песни Гога зааплодировал и попросил сделать перерыв, подошел к сцене и, подав певице руку, повел к себе в кабинет. Саныч неуверенно зашел за ними.
— Здорово, — сказал Гога Раисе Соломоновне, — просто здорово. Раиса, как вас…
— Соломоновна, — подсказала она.
— Да, — согласился Гога. — А давайте с вами выпьем.
— А что — петь больше не будем? — переспросила артистка.
— Не сегодня, — сказал Гога. — Сегодня давайте выпьем за знакомство.
— Ну ладно, — согласилась Раиса Соломоновна, — только я, с вашего позволения, переоденусь, а то у вас тут такая жара.
— Все что угодно, — весело сказал Гога и, позвонив в бар, заказал две бутылки холодной водки. Раиса Соломоновна сбросила ботфорты и достала из сумки домашние тапки в виде пушистых котиков. Гога поглядел на котиков и открыл первую бутылку. Саныч понял, к чему все идет, и печально отключил телефон. Славика в кабинет не приглашали. Он пришел сам.
Сначала они пили за знакомство. Потом стали петь. Гога предложил вернуться на сцену. Раиса Соломоновна согласилась и, как была, в домашних тапках, полезла на эстраду. За ней полез Гога в ее кожаных ботфортах. В ботфортах и шелковой рубашке от Армани он напоминал разночинца. Славик запустил минусовку. Раиса Соломоновна вернулась к криминальной тематике, Гога подпевал. Ботфорты взблескивали в свете софитов.
Зайдя в туалет, Саныч нашел Славика. Тому было плохо, он поливал себя водой из умывальника и тяжко глотал горячий воздух.
— Хуево? — спросил его Славик.
— Нормально, — прохрипел Славик, — нормально.
— Славик, — сказал Сан Саныч, — я давно хотел тебя спросить, может, это не лучшее место для такого разговора, но все-таки не знаю, будет ли еще возможность… Ты как вообще к геям относишься?
Славик подставил голову под холодную струю, выдохнул и присел под стеночкой. Какое-то мгновенье помолчал.
— Я вам, Сан Саныч, так скажу, — доверчиво заговорил он, сплевывая воду. — Меня вообще от геев не прет. Но, — он поднял вверх указательный палец, — на это есть свои причины.
— Ну, и что за причины? — спросил Саныч; возвращаться в зал не хотелось, и он решил переждать тут.
— Причины личного характера, — сообщил Славик. — Я аллергик. Мы, аллергики, как правило, сидим на колесах. Вот я, например, — сказал Славик и достал папиросу, — сижу. Уже десятый год. Раньше мне доктор прописывал. Но потом меня перестало вставлять, понимаете? А моя сестра работает в фармацевтической компании, у них под Киевом фабрика открылась. Им немцы на полмиллиона аппаратуры завезли, целый цех построили в рамках реабилитационной программы. Там какой-то дерибан был, фабрику открывали с понтами. Йошка Фишер приезжал на открытие, президент немецкий. — Славик нервно выпустил дым. — Бывший, — добавил он. — Запустили, значит, цех, сделали пробную партию, и тут Госстандарт сказал: ни хуя, продукт не отвечает нормам, слишком высокое содержание морфина.