— Давай, Петя, давай, сынок, — прошептал Иван Петрович из-под арматуры, и тут прозвучал взрыв: Гриша Лихуй, обидевшись на всех и не имея больше сил сопротивляться, достал из кармана пиджака ручную гранату и швырнул ее в крайнюю кабинку. Унитаз треснул, как грецкий орех. Из кабинки повалил дым. Публика кинулась на выход. Саныч пытался собрать побитых охранников, Гога стоял возле сцены и ничего не понимал за этим кавардаком и этим дымом.
— Георгий Давидович! Георгий Давидович! — подбежал к нему запыхавшийся Славик. — Беда, Георгий Давидович.
— Что случилось? — растерянно спросил Гога.
— Кассир! — прокричал ему Славик. — Кассир, сука, сбежал! С выручкой!
— Куда сбежал? — не понял Гога.
— Да тут недалеко! — продолжал кричать Славик. — Я знаю. Сейчас будет спускать бабки на игровых автоматах! Давайте, мы еще успеем!
И Славик побежал на выход. Гога, сам того не желая, пошел следом. Саныч оставил контуженных охранников и отправился за ними. На улице их уже ждал горбун.
— Садитесь, — крикнул, — скорее!
В машину, кроме Славика, Гоги и Сан Саныча, запихнулись еще две работницы Дворца пионеров, Петя Бычко и, что примечательно, задымленный и оглушенный Гриша Лихуй, кричавший больше всех, будто это его выручку только что украли. Горбун рванул вперед, Славик показывал дорогу, но ему мешал Гриша, на котором все еще дымился пиджак с одним оторванным рукавом. Горбун злился, но продолжал разгонять машину. Работницы Дворца пионеров визжали на поворотах. В конце концов горбун не удержал руль, и такси, выскочив на встречную полосу, вылетело с дороги и врезалось в киоск с газетами. Газеты разлетелись повсюду, как напуганные гуси. Было четыре утра, тихо и спокойно. По улице проехала поливальная машина. Двери разбитого такси тяжело открылись, и оттуда начали вылезать пассажиры. Первым вылез Гриша Лихуй в пиджаке с одним рукавом. Увидел газеты, взял одну и пошел вниз по улице. За ним со змеиной пластичностью выполз Петя Бычко в костюме фараона. За Петей вывалился Сан Саныч и вытащил двух работниц Дворца пионеров. Изнутри работниц выталкивал Славик. Потом вытащили Гогу. Гога потерял сознание, но скорее от горя. Горбун вышел сам — он, казалось, сгорбился еще больше. В принципе, больше всего пострадала одна из работниц Дворца пионеров, Анжела — по дороге Гриша Лихуй выбил ей зуб. Сан Саныч отошел в сторону и достал из кармана отключенный еще вчера телефон. Попробовал его включить. Посмотрел на время — 4:15. Проверил автоответчик, не было ли новых сообщений. Новых сообщений не было.
За месяц Гога снова сделал ремонт, отдал долги и запустил в «Бутербродах» салон игровых автоматов. Горбун теперь работал у него кассиром. Славик вместе с Раисой Соломоновной выехали на Дальний Восток. Саныч из бизнеса вышел. Гога просил его остаться, говорил, что на автоматах они быстро поднимутся, и просил не бросать его одного на этого горбуна. Но Саныч сказал, что все нормально, что процентов ему не надо и что он просто хочет уйти. Разошлись они друзьями.
Но это еще не все.
Как-то раз в начале августа Саныч встретил на улице Вику.
— Привет, — сказал он, — у тебя новый пирсинг?
— Да, не дала ранам зажить, — ответила Вика.
— Чего не звонила? — спросил Саныч.
— Я в Турцию лечу, — увильнула от ответа Вика. — Попробую уломать свою подружку вернуться. Плохо без нее, понимаешь?
— А как же я? — поинтересовался Саныч, но Вика лишь погладила его по щеке и молча пошла в сторону подземки.
Еще через пару дней Саныч получил сообщение от Доктора и Буси. «Дорогой Саша, — говорили они, — приглашаем тебя к нам в гости по случаю дня рождения нашего Доктора». Саныч полез в нычку, взял остатки бабок, купил в магазине «Подарки» пластмассовую амфору и поехал на день рождения. Доктор и Буся жили в предместье, в старом частном доме, вместе с мамой Доктора. Встретили они его радостно, все сели за стол и стали пить красное сухое вино.
— Как там «Бутерброды»? — спросил Доктор.
— Нет больше «Бутербродов», — ответил Саныч, — прогорели.
— Жаль, — сказал Доктор, — симпатичное было место. И чем планируешь заняться?