В комнате влажно и темно, над водой летают бабочки, неизвестно как сюда попавшие, Анна-Мария вылавливает наконец из воды свой приемник и выбрасывает его на пол, словно мокрую лягушку. Бабочкам, наверное, жарко, Анне-Марии тоже, но вылезать она не собирается.
— Ну что, — спрашиваю ее я, — чего ты молчишь?
Я был одним из первых ее знакомых в Вене. Собственно, сначала она поселилась рядом со мной, мы были соседями, я помог ей оформить бумаги в банке и полиции, даже кормил ее несколько дней бульонами на общей кухне, поскольку бабок у нее тогда не было и жрать ей тоже было нечего, словом, мы друзья, в хорошем смысле этого слова, то есть без секса, без всей этой тягомотины, бывает иногда и так, просто она вот такая прибабаханная, сидит себе в ванне, звонит оттуда — из ванны — своим друзьям, вот мне позвонила час назад, попросила прийти, посоветовать, как ей дальше быть, у нее, мол, серьезные проблемы.
Я, конечно, прихожу, она открывает мне дверь и бежит опять в ванную, уже оттуда кричит мне, проходи, не стой там, я захожу в ванную, сажусь на стул и разглядываю бабочек над водой и раскисший угробленный приемник, дохрипывающий что-то на полу. Анна-Мария сидит по горло в воде, печально на меня смотрит, курит размокшие сигареты и молчит. И тут я ее спрашиваю:
— Ну что, чего ты молчишь?
— У меня проблемы, — начинает она и нервно затягивается. — Извини, конечно, что я тебя вытащила.
— Ничего. Извини, что я не снимаю обувь. У тебя тут вода.
— Да, извини, тут приемник упал в воду.
— Хочешь, чтобы я его отремонтировал?
— Нет-нет, понимаешь, у меня проблемы с твоим знакомым.
— С каким таким знакомым?
— Ну, с твоим компатриотом. С Аликом.
— А какие с ним могут быть проблемы?
— Он в меня влюбился.
— Он же компьютерщик, — почему-то сказал я.
— Ну и что же — в меня не может влюбиться компьютерщик? — закашлялась Анна-Мария.
— Хороший компьютерщик — нет. Они эгоцентричные, им не до того.
— Значит, Алик — плохой компьютерщик, — рассудительно сказала Анна-Мария.
— Он мой приятель, — возразил я. — И земляк.
— Вы с ним рядом живете?
— Да. Наши города рядом. Пятьсот километров, понимаешь?
— Он вчера позвонил и сказал, что любит меня. Что теперь делать?
С ней всегда такие проблемы, она все время жаловалась, ей то контролеры в трамвае признаются в любви, то старенькие барышни в опере, она милая женщина, с наивным лицом и красивой грудью, вот и мой приятель Алик что-то себе надумал, я их, кстати, сам и познакомил совсем недавно, мы сидели в каком-то клубе, встретились просто вечером, сидели, пили, они с Аликом быстро набрались, начали что-то петь, ну вот, а я теперь должен все это выслушивать.
— Ну, — спрашиваю, — а он тебе нравится?
— Не знаю, — говорит Анна-Мария, — у нас был секс, и мне не понравилось.
— У вас был секс?
— Да, понимаешь, я не очень-то и хотела, но так получилось.
— И что?
— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. Понимаешь, мне это не совсем понравилось.
— Это что — был твой первый секс?
— Нет, я о другом. Понимаешь, он все время ритмично так дышал. Я его спрашиваю «что ты делаешь?», а он говорит, что оттягивает, значит, свой оргазм и для этого пытается контролировать дыхание.
— Интересно, никогда о таком не слышал.
— Да подожди. Ну, у него дыхание, оʼкей. А мне, как ты думаешь — приятно?
— Не знаю, — честно сказал я.
— Такое впечатление, — ведет она дальше, — что занимаешься самбо. Только без одежды.
— Без одежды, наверное, неудобно.
— Что неудобно?
— Ну, самбо заниматься.
— Вот. И я не знаю, что мне теперь делать.
— А ты, — говорю я, — не пробовала ему сказать, чтобы не дышал?
— Ну как я это сделаю? Что, я ему скажу: «Не дыши»? У меня такое впервые.
— Слушай, — пытаюсь я ее поддержать, — в конце концов, Алик хороший парень. Компьютерщик. Он тебе может какую-нибудь программу сделать. Сайт.
— Мне не нужен сайт, — Анна-Мария топит бычок в воде и сразу раскуривает новую сигарету. — Я его боюсь. Вдруг он какой-нибудь сумасшедший. У вас в стране там все сумасшедшие.
— Конечно, — соглашаюсь я, — начиная с президента.
— Слушай, ты должен с ним поговорить, — тихо, почти шепотом, говорит она. — Ты знаешь его, ты знаешь меня, он тебя послушает.
— И что я должен у него спросить? Почему он контролирует свое дыхание?
— Нет, вообще поговори с ним, чего он вообще от меня хочет. Поговоришь?
— Ладно, — соглашаюсь я, — как-нибудь при случае обязательно. Закроешь за мной дверь?