Таким образом, западные студенческие движения принципиально отличались от русских и китайских движений: они с подозрением относились к тем самым технологиям, машиностроению и организационной модернизации, которыми так восхищались их предшественники. В самом деле, они бросали вызов фундаментальному элементу прометеевской идеи, что, возможно, было неудивительно, учитывая тот факт, что они не считали свое общество «отсталым» и не были заинтересованы в конкуренции на международном уровне. В некоторых аспектах протесты 1960-х годов, нападки мятежных сыновей и дочерей на отцов «империалистов» и «милитаристов» были ближе к высмеивающим условности дадаистам времен Первой мировой войны, чем к Чернышевскому и Лу Синю. Европейские ситуационисты 1950-х и 1960-х годов признали этот долг. Они были уверены в том, что мещанское потребительское общество «отчуждало» западных мужчин и женщин. Ситуационисты также считали, что освободить их от задеревенелого самодовольства может провокация и «спектакль»{1061}. Главный теоретик «Ситуационистского интернационала» Ги Дебор настаивал на том, что «пролетарские революции» должны осуществляться в форме «фестивалей», основанных на «пьесе» и удовлетворении «несдержанного желания»{1062}. Книга Дебора «Общество спектакля», опубликованная в конце 1967 года, стала одним из культовых текстов западных студентов-революционеров.
Как и во время Первой мировой войны, по существу эстетическое разочарование в буржуазном мещанстве переросло в более политизированный романтизм, способствуя распространению влияния марксизма. Действительно, на волне этого влияния огромное значение приобрело сочетание марксистских идей Лукача и Франкфуртской школы. Герберту Маркузе, уже до войны ставшему корифеем Франкфуртской школы, а в 1934 году эмигрировавшему в США, было суждено стать философом-вдохновителем студенческих волнений 1968 года. Его книга «Одномерный человек», опубликованная в 1964 году, представляла собой переоценку романтического марксистского мировоззрения и в то же время в весьма изящной форме перекликалась с идеями Фрейда. Маркузе утверждал, что современный капитализм основывался на технократической рациональности, которая обусловила слияние черт «Государства Благосостояния и Государства Войны», что, в свою очередь, породило «общество тотальной мобилизации». Потребительство и иерархические институты (например, корпорации, военные структуры, политические партии) привели к появлению «механики конформизма», что обусловило отчуждение людей, подавление автономии и осуждение подлинно приятных, творческих и эротических аспектов жизни{1063}. В том, как Маркузе отвергает модернистский марксизм с его планированием и рациональностью, можно усмотреть возрождение идей фаланстеров Фурье и романтического «раннего Маркса». Учитывая тот факт, что Маркузе отвергал марксистский синтез модернизма и революции, неудивительно, что он так же громогласно, как и капитализм, осуждал советский коммунизм. Он считал, что индустриальный капитализм и коммунизм являются прямыми наследниками нацизма и представляют собой «тоталитарные» режимы, управляемые бездушными технократами.
Глубокое неверие Маркузе в технологию и науку, его отношение к нацизму, капитализму и советскому коммунизму как к режимам с «тоталитарным» синдромом оказали сильнейшее влияние на политику и культуру левого романтизма 1960-х годов. Господствующие отцы, нацисты и атомные бомбы стали яркими образами быстро сформировавшейся культовой поэзии американки Сильвии Плат. Технофобия 1960-х стала одной из главных идей культовых фильмов Стэнли Кубрика. Образ доктора Стрейнджлава из одноименного сатирического фильма, снятого в 1964 году, воплотил многие идеи Маркузе — немецкий ученый-нацист, одержимый применением атомной бомбы, советник американского президента, прикованный к инвалидному креслу, чья механическая рука постоянно вскидывается в нацистском приветствии[741]. В фильме «Космическая Одиссея 2001», впервые вышедшем на экран в 1968 году, технологический прогресс показан как разрушительная сила, приводящая к насилию. Разрушительную силу прогресса символизирует компьютер-убийца HAL[742]. Одно из самых известных выступлений Марио Савио на митинге в Беркли было пронизано риторикой романтизма: «Пришло время, когда операции машин стали такими отвратительными, что вызывают лишь боль в сердце, но человек ничего не может сделать. Ему остается собственным телом зацепиться за сцепление, за колеса, за рычаги, за весь корпус машины и остановить ее»{1064}.
741
«Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу» (1964 г.), реж. Стэнли Кубрик.
742
«Космическая Одиссея 2001» (1968), реж. Стэнли Кубрик. HAL своим зловещим красным «глазом» напоминает одноглазого циклопа из «Одиссеи» Гомера.