— Стоять!
Слепой услышал, как двое непрошеных гостей поспешно улеглись на землю и начали отползать назад. Он примерно определил направление, нажал на спуск, и пуля вылетела со свистом. Слепой услышал, как эти двое скатились по склону и укрылись в кустах. Снова прицелился туда, откуда доносилось шуршание, и выстрелил. В ответ раздался чей-то крик. Выстрелы разбудили дедушку и всех остальных, они бросились в погоню и увидели, как две чёрные тени перескочили через ров и метнулись в гаоляновое поле.
— Пап, никого, — сказал отец.
— Запомни этот колодец!
— Запомнил. Это колодец семьи Красы.
Дедушка наставлял его:
— Ежели я умру, то ты винтовки достань и в качестве подарка преподнеси их Восьмой армии, чтоб вступить в их ряды. Эти ребята вроде чуть получше отряда Лэна.
— Пап, мы не будем никуда вступать! Мы сами соберём свой отряд. У нас ведь ещё и пулемёт есть!
Дедушка горько усмехнулся:
— Ох и непросто это, сынок. Я уже из сил выбился.
Отец опустил верёвку, прицепленную к старому колодезному журавлю, а дедушка взялся за конец верёвки и перевязал ей винтовки.
— Колодец точно высох? — уточнил дедушка.
— Точно. Мы с Ван Гуаном играли в прятки и в нём прятались.
С этими словами он перегнулся через край и вдруг увидел в кромешной тьме две серых тени.
— Пап! Там кто-то есть! — громко завопил отец.
Они с дедушкой встали на колени на оголовок колодца, напряжённо всматриваясь в темноту.
— Это Краса! — воскликнул отец.
— Ну-ка, посмотри, она там жива?
— Вроде бы ещё дышит… Рядом с ней свернулась клубком змея, а ещё там лежит её братишка Аньцзы… — Голос отца эхом отражался от стенок колодца.
— Не побоишься спуститься?
— Спущусь! Мы с Красой дружим!
— Только берегись змеи.
— Я змей не боюсь!
Дедушка отвязал верёвку от винтовок, закрепил вокруг пояса отца и стал потихоньку опускать его в колодец.
— Ты там поосторожнее! — услышал отец дедушкин крик сверху.
Он нащупал ногой выступающий кирпич и встал на него. Чёрно-жёлтая змея вскинула голову, быстро высунула свой раздвоенный язык и зашипела на отца. Когда отец ловил в Мошуйхэ крабов, он научился обращаться со змеями, даже мясо их пробовал вместе с дядей Лоханем, они коптили его на сухих коровьих лепёшках, а дядя Лохань рассказал, что змеиным мясом можно лечить проказу. Отведав мяса змеи, они с дядей Лоханем тогда ощутили сильный жар во всём теле. Отец стоял, не двигаясь, ждал, пока змея опустит голову, а потом ухватил её за хвост и с силой начал трясти, пока кости не захрустели. Тогда он схватил эту тварь за шею и повернул на два оборота, после чего громко крикнул:
— Пап, сейчас я её выкину.
Дедушка отпрянул в сторону, и из колодца вылетела полудохлая змея, похожая на колбасу. От страха у него волосы встали дыбом, и он выругался:
— Вот ведь сосунок, а смелости как у разбойника!
Отец помог матери приподняться и крикнул:
— Краса! Краса! Это я, Доугуань! Пришёл тебя спасти!
Дедушка аккуратно поднял из колодца мою мать и труп маленького дяди.
— Пап, спускай винтовки! — велел отец.
— Доугуань, отойди в сторонку!
Верёвка поскрипывала, пока связка винтовок опускалась на дно. Отец развязал верёвку и закрепил её у себя на поясе, а потом крикнул:
— Тяни, пап!
— Хорошо завязал?
— Да!
— Хорошенько закрепи узел, а не как попало.
— Закрепил!
— А узел скользящий или мёртвый?
— Пап, ты чего? Я же только что обвязывал Красу, чтоб её поднять!
Отец и дедушка смотрели на лежащую на земле Красу. Кожа на лице плотно облегала кости, глаза запали, а дёсны, наоборот, выступали, волосы словно припорошены мукой. А ногти на руках её братишки стали тёмно-синими.
7
Под неустанной опекой колченогой тётки Лю моя мать постепенно поправилась, они с отцом и раньше были хорошими друзьями, а после истории со спасением из колодца и вовсе стали близки, как брат с сестрой. Дедушка заболел тифом и чуть было не помер, а потом в бреду ему почудился аромат гаоляновой каши, и тогда отец вместе с остальными кинулись собирать гаоляновые зёрна, а тётка Лю сварила кашу, распарив зёрна до мягкости. Дедушка съел миску каши, и тут у него в носу полопались сосуды и хлынула чёрная кровь, однако с того дня к нему вернулся аппетит, и здоровье начало мало-помалу поправляться. К середине десятого лунного месяца он уже мог, опираясь на палку, потихоньку подняться на земляной вал, чтобы поздней осенью погреться в тёплом солнечном свете.
В это время по слухам произошла стычка между отрядами Рябого Дэна и Мелконогого Цзяна, обе стороны понесли большие потери. Однако дедушка всё ещё был слишком болен, чтобы о чём-то думать.
Отец вместе с остальными возвели в деревне несколько временных хибарок, среди руин нашли подходящую мебель, а ещё отправились в поле собрать достаточное количество гаоляна, чтобы хватило на зиму и весну. С конца восьмого лунного месяца беспрерывно шли дожди, чернозём на гаоляновых полях превратился в грязь, половина размокших стеблей склонилась к земле, выпавшие из колосьев зёрна уже дали корни, а те, что остались внутри, пустили ростки, и среди сизо-бурых пожухлых растений пробивалась молодая нежная зелень. Гаоляновые метёлки, словно растрёпанные лисьи хвосты, стояли торчком или свисали вниз. Свинцовые тучи, вобравшие в себя большие объёмы воды, быстро проплывали над гаоляном, и по полю скользили мрачные тени. Крепкие ледяные капли барабанили по листьям. Стаи ворон, с трудом расправив насквозь мокрые крылья, кружили в воздухе над низиной. Солнце в эти дни было на вес золота, низину целыми днями окутывал липкий туман, который то немного рассеивался, то становился ещё гуще.
Когда дедушка слёг с тифом, отец взял на себя руководство. Под его предводительством Ван Гуан, Дэчжи, Хромой, Слепой и Краса отправлялись с винтовками дать жестокий отпор псам, которые прибегали в низину есть мертвечину. В этих сражениях отец отточил своё умение стрелять.
Иногда дедушка спрашивал слабым голосом:
— Малой, что ты удумал?
Брови отца сошлись в злобном выражении. Он ответил:
— Пап, мы собак будем бить!
— Да нечего их бить…
— Нет! Нельзя, чтоб они пожирали людей.
В болотистой низине лежало около тысячи трупов. Солдаты Восьмой армии просто свалили тела в кучу, но не успели толком захоронить. Небрежно присыпанные чернозёмом тела были отмыты от грязи шелестом осенних дождей и разворошены собаками. Постепенно трупы раздулись, над низиной стал распространяться едкий смрад, вороны и бешеные псы, улучив момент, кидались на кучу трупов и вспарывали покойникам животы, отчего зловоние становилось сильнее.
В период «расцвета» собачьи войска насчитывали от пятисот до семисот животных. Вожаками стаи были три наших пса: Красный, Зелёный и Чёрный, а костяк войска составляли деревенские собаки, почти у всех хозяева лежали в общей куче, испуская зловоние. Время от времени к ним присоединялись полубезумные собаки из соседних деревень, которым было куда вернуться.
Люди разбились на группы — отец с матерью в одной, Ван Гуан и Дэчжи в другой, Хромой и Слепой в третьей — и разошлись в трёх направлениях. Они залегли в окопах и пристально наблюдали за тремя тянувшимися от гаолянового поля тропками, которые протоптали собачьи лапы. Отец держал винтовку «Арисака-38», а мать вооружилась карабином. Мать спросила:
— Доугуань, почему я всё время промахиваюсь?
— Ты слишком торопишься. Потихоньку прицелься, а потом плавно нажми на спуск и не промажешь!