— И всё-таки, это невероятная способность... он ведь мог усиливать своим оружием других легионеров...
— Именно. На самом деле, многие в Проминенсе того времени пользовались созданными им пистолетами и винтовками. Были и те, кому они нравились больше, чем их собственное оружие... уже за это Райдера любил весь его Легион... — прервавшись, Черноснежка посмотрела в окно на закат, а затем шёпотом продолжила, — Всё его оружие было дьявольски метким и доставляло большие проблемы в битвах за территорию. Пробиться сквозь огневой шквал и ворваться во вражеский лагерь могла лишь Фуко благодаря Ураганным Соплам. Тактика «МБР», в которой она хватала Утай, чтобы потом зашвырнуть её в тыл врага, родилась именно из-за необходимости противопоставить противникам хоть что-то.
— Я, ясно... — поддакнул Харуюки и отпил чай. Вдруг ему в голову пришла мысль, которую он и озвучил, — Но... по твоему рассказу получается, что Рэд Райдер был необычайно щедрым... или же безоговорочно доверял своему Легиону. Ведь бёрст линкер, получивший в подарок оружие, мог затем перейти в другой Легион?
— М-м, мог. Конечно, Райдер был человеком очень позитивным и не сильно пёкся о мелочах, но даже он снабжал раздаваемое оружие предохранителями.
— Предохранителями?.. Это как?..
— Как есть. На каждом оружии, которое Райдер делал, он оставлял метку в виде его герба — тех самых скрещённых пистолетов, которые ты видел во время большой перемены. И он мог активировать все эти предохранители на расстоянии, даже если оружие уже успели передать кому-то ещё. В этом случае, даже если весь его Легион вдруг решил бы сбежать, они бы не смогли использовать полученное оружие...
— Ого, всё интереснее и интереснее... а спуск он издалека нажимать тоже умел? — восторженно отозвался Харуюки.
Черноснежка слегка улыбнулась.
— Насколько мне известно, нет. Остальные Короли спрашивали его, почему его способность просто не позволяла удалённо развоплощать оружие, если уж она позволяла снабжать их такими замками. Райдер всегда отвечал, что не имеет никакого понятия, поскольку способность разрабатывал не он...
После этих слов Черноснежка взяла в руки чашку, но к губам подносить не стала, и через несколько секунд поставила её обратно на блюдце. Вздохнув и свесив голову, она еле слышно прошептала:
— Харуюки... можно сесть рядом с тобой?..
— Э... а-а, э-э, а-а.
Сердце Харуюки забилось в два раза быстрее, а сам он наполовину застыл, не в силах выговорить ни слова. Но одетая в чёрное школьница встала, не дожидаясь ответа, обошла столик по кругу и села слева от Харуюки. Его обоняние ощутило лёгкий аромат свежести, а левая рука — теплоту настолько нежную, что в виртуальном мире её воссоздать было невозможно.
— В этой комнате есть социальные камеры... но не думаю, что сюда ворвётся охрана, если мы будем так сидеть, — прошептала она и оперлась на Харуюки.
Руки, выглядывающие из коротких рукавов, коснулись друг друга, и это касание моментально выбило из головы Харуюки мысли о том, как правильно называть такое расстояние.
Он прекрасно понимал, чего именно она хотела. Она собиралась рассказать ему нечто очень тяжёлое, и хотела, чтобы Харуюки поддерживал её. А значит, ему, как её «ребёнку», как члену её Легиона и как человеку, который любил её больше всего на свете, оставалось лишь одно.
— Семпай... я уже говорил... что всегда, что бы ни случилось, буду рядом с тобой... — решившись, произнёс он.
Черноснежка удивлённо склонила голову.
— Говорил?.. Когда это было?
— Э? Э-э...
Он начал прокручивать в голове воспоминания и остановился на нужной сцене. Он сидел на диване и ему в голову пришли почти те же самые слова...
— А!.. П-прости! Я не говорил их, я просто подумал...
Харуюки немедленно покраснел от того, что спутал переданный по кабелю мысленный голос с простой мыслью. Его щеку тут же оттянули тонкие пальцы.
— Всё-таки ты неисправим... в общем, мне от тебя нужно, чтобы ты просто сидел на месте, но если у тебя вновь появятся такие мысли — уж пожалуйста, озвучь.
— Х-хорошо, озвучу.
— Вот и славно, — Черноснежка кивнула и отпустила щеку Харуюки.
Вновь сложив руки перед собой, она глубоко вдохнула, а затем несколько неожиданно начала:
— Летом, три года назад... когда я училась в шестом классе, я отрубила голову Рэд Райдера усиленным Инкарнацией спецприёмом. Причина, по которой я сделала это, напрямую связана со способностями Рэд Райдера... «Созданием Ружей» и «Удалённым Отключением».
— Э?! Разве ты сделала это не потому, что была не согласна с идеей его пакта о ненападении?! — изумлённо воскликнул Харуюки, и Черноснежка слегка отодвинула голову.
— И это тоже, но... незадолго до начала первой Конференции Семи Королей я получила от одного из Королей информацию. Мне сообщили, что Рэд Райдер не просто собирался огласить идею пакта о ненападении, но ещё и разработал инструмент, позволяющий гарантировать его выполнение на «физическом» уровне.
— Физическом... уровне...
— Именно. Можешь называть это абсолютным оружием. Семь пистолетов, которые будут розданы Великим Легионам, и которые будут работать, только если один Легион будет атакован другим. Они похожи на простые револьверы, но заряжены Инкарнационными патронами, которые никогда не промахиваются и пробивают любую броню. Их сила такова, что одним выстрелом можно уничтожить хоть сотню человек...
Температура тела Харуюки, поднимавшаяся от волнений, после этих слов моментально снизилась. Руки покрылись мурашками, а сам он начал нервно дрожать.
— Не-не может быть... р-разве может кто-то создать такое Усиливающее Снаряжение с нуля, пусть даже Король? Даже Семь Артефактов не способны на такое...
— Когда я услышала это... я подумала так же и не поверила. Но... та Королева, что сказала мне это, показала мне это Инкарнационное оружие, сказав, что это прототип, подаренный Рэд Райдером. Мы вступили с ней в закрытую дуэль, и она показала его в действии. Нам попался твёрдый «Город Демонов», но... уже через минуту треть уровня состояла из кратеров. А сбоку на оружии был изображён герб в виде двух револьверов — тот самый предохранитель...
С этими словами тело Черноснежки окончательно обмякло и опёрлось на Харуюки. Она свесила голову так, что Харуюки уже не видел её лица.
После недолгой тишины послышался голос, в котором появились печальные отзвуки.
— Я... провалилась в пучину тревоги и смятения. Меня шокировало тем, что Райдер собирался создать своего рода механизм ядерного сдерживания, чтобы в Ускоренном Мире воцарился застой. До того момента я верила, что оружие он создаёт исключительно для того, чтобы в дуэлях было веселее и интереснее воевать... — Черноснежка крепко сжала сложенные вместе руки и продолжила, — До того самого момента, как я увидела это оружие, я считала, что смогу переубедить Райдера словами. Я думала, что они должны будут понять мои слова о том, что жизнь бёрст линкера бессмысленна без битв, и мы должны продолжать сражаться, несмотря на правило внезапной смерти. Потому что я сама верила... нет, была убеждена в том, что все мы в глубине своей души больше всего стремимся «вперёд»... к тому, что находится после достижения десятого уровня...
Как только Харуюки услышал эти слова, в его сознании ожил далёкий голос:
«Я... хочу это знать. Я хочу узнать это, во что бы то ни стало.
Ускорение мышления может дать нам деньги, хорошие оценки, славу. Но неужели в этом смысл этих сражений? Неужели это и есть наша награда? Неужели это предел наших возможностей? Неужели... неужели впереди нет чего-то ещё? ... Чего-то... на что не способны... наши... бренные тела...»
Эти слова Черноснежка сказала ему осенью прошлого года в одном из кафе Коэндзи, на следующий день после того, как Харуюки стал бёрст линкером.
Хотя Харуюки тогда ничего ещё не знал об Ускоренном Мире, эти слова проникли глубоко в его душу и резонирующим эхом раздались в ней. Даже спустя восемь месяцев этот ясный голос звучал в его сознании так же отчётливо, как и тогда.