— Генрих! у меня идея: мы можем поставить ловушки по всему замку, и постепенно отступать через них. Таким способом мы сможем уменьшить количество врагов. Я открою старую дыру в стене, и мы сможем через неё сбежать. А когда враги нас потеряют — мы ударим в спину, — радостно твердил о своём безупречном плане юноша, что с лопатой в руках стоял в центре пепелища.
— Руди, не подходи туда, — предупредил Генрих.
— Не волнуйся, я всё сделаю быстро, и, мы займёмся ловушками. Пойми, Генрих, мы их всех сделаем, — слегка трясясь от возбуждения бормотал чересчур встревоженный юноша, чьи мысли о возможной победе просто опьянили его.
— Руди, стоять! — крикнул офицер, пытаясь заглушить безумный поток мыслей в голове солдата, но тот его всё никак не слышал.
Резко, так же быстро, как и возникла вся эта ситуация в сгоревшем дендрарии, прозвучал взрыв. Не обращая внимания на голос своего командира, солдат направился в сторону небольшой насыпи, которая за собой скрывала дыру в стене. Мина стояла на небольшом расстоянии от стены, и, её всё же можно было легко обойти, — человек мог наткнуться на неё только при нескольких условиях: если бы он начал копать; совершенно случайно наступив на неё или находясь в скоплении людей, что ходила туда-сюда. Генрих пришел к выводу, что такое происшествие было лишь вопросом времени. Вырвавшиеся из устройства осколки разорвали плоть и органы Руди, оставив только испещрённое тело на земле. Солдат умер в течении доли секунд, даже не сообразив, что случилось. Генрих же чудом остался невредим, так как большая часть снарядов угодила в его подчинённого.
Генрих вернулся в дом и отмыл лицо от пятен крови. К его удивлению, на звук взрыва не примчался Франц, хотя ситуация была не из приятных, и они должны быть наготове ко всему. Несколько минут никто не спускался на первый этаж, не было никаких звуков, будто Франц, поднявшись наверх, просто исчез. Это таинственное исчезновение вынудило Генриха пойти за ним.
Проходя мимо покоев сестры, Генрих обратил внимание, что дверь всё ещё закрыта и не позволяет Анне покинуть пределы комнаты.
— Брат? — раздался тихий голос за дверью.
Генрих едва расслышал эти слова, — они звучали так тихо, что изначально показались шепотом сквозняка. Юноша прильнул к двери, чтобы прислушаться.
— Да, сестрёнка, — попытался спокойно ответить Генрих.
— Не ходи во двор.
— Двор?
— Я слышала, как какой-то дядя говорил, что во двор выходить опасно.
Генрих медленно отошел от двери. Он не понимал о чём идёт речь, но Анна ничего больше не сказала, ведь и сама не знала, что всё это означало. По комнатам должен был ходить Франц, но зачем ему говорить про двор? К тому же Анна ни за что не назвала бы его как «какой-то дядя» — она видела юношу и даже говорила с ним. Эта новость не понравилась офицеру, и он направился во двор.
Осторожно перебравшись через смертельную баррикаду, Генрих вышел наружу, где начал внимательно осматриваться вокруг. Никаких изменений с прошлого посещения не произошло, всё оставалось точно так же, как и было при уходе Вольфганга. Офицер приблизился к воротам, чтобы прислушаться что за ними. Единственное, что слышал юноша — тишина. События становились всё более странными, будто Анна попыталась не спасти Генриха, а выманить его во двор. С такими мыслями офицер начал возвращаться.
Высоко в небе прозвучал грохот, словно раскат грома. Юноша поднял взгляд ввысь и увидел, как с очень большой высоты стремится огромный кусок одной из башен замка. Пока дистанция до земли сокращалась, Генрих понял, что не молния сбила тяжелую конструкцию, это была «Пантера». Пытаясь, пятившись назад, покинуть место падения осколков, юноша руками закрывал своё лицо, надеясь уберечь себя от смертельного удара падающих камней. В предыдущий раз, когда смерть почти настигала его тело, он только засыпал на минуту или две, но даже такой промежуток был на вес золота. Несколько камней пролетели рядом с офицером, черепица касалась пола и множилась на сотни осколков. Один из массивных камней попал в руку юноши, сломав кость. Генрих только почуял сильный толчок и услышал громкий хруст. Он потерял равновесие и упал на землю. Когда последний ошмёток стены опустился на землю, юноша попытался подняться, но обнаружил торчащий из левой руки фрагмент кости. Генрих не мог опереться на раненую руку, она только безучастно прогибалась под весом тела. Через пару минут во двор выбежал Франц.