Утро для Генриха началось около пять часов — так рано Генрих ещё никогда не просыпался. Обычно он вставал в семь, и просыпался всегда самостоятельно. В день приезда поезда всех рекрутов госпиталя разбудила громкая, оглушительная сирена. Когда этот звук взволнованно подхватил Генриха, он не понимал, что происходит и что следует делать в такой ситуации. От резкого и громкого звука его окутал неописуемый страх, словно он слышал чей-то крик. Сначала ему даже показалось, что это был вопль того самого кабана, который преследовал его несколько месяцев назад. Успокоение нашлось само собой, когда юноша прошёлся взглядом по комнате и увидел спокойные и немного раздраженные лица своих товарищей: они вставали с кроватей и заправляли их.
Один из парней, что временно был расположен в той же палате, заметил недопонимание от происходящей ситуации на лицах Генриха и Вольфганга.
— Поднимайтесь ребята. Нас вот-вот заберут, — сказал он.
Этой фразой он привлек к себе внимание обоих. Но когда на него вопросительно, спросонья, подняли взгляд, он, молча, продолжил собираться.
Вслед за ним начали собираться Вольфганг с Генрихом. Когда заправили все кровати, к ним в палату незаметно заглянул врач, который принес черные пакеты. Он вручил каждому новобранцу по пакету и сказал ждать вызова.
Получив свою часть, Генрих посмотрел содержимое и увидел, что внутри находилась темно-зеленая форма. Генрих вывалил всё содержимое на кровать и начал одеваться. На ощупь одежда была грубой и неприятной: места пошива царапали и раздражали кожу. Никогда в своей жизни он не носил одежды более мерзкой и неудобной, чем эта.
Когда все переоделись, то сели на свои кровати и начали ждать названного вызова. Прошло пять минут, затем десять. Ожидание чего-то неизвестного было тяжелым, особенно в такой неприятной одежде, в которой можно было почувствовать каждое собственное движение. Даже каждый безобидный вздох отзывался неприятными раздражающими болями по всему телу. Испытывая сильное желание почесать место раздражения, Генрих не заметил, как в дверь палаты постучали с внешней стороны. Он краем глаза заметил, что дверь начала открываться. В комнату вошел знакомый для него человек. Это был Манфрэд, одетый уже более презентабельно, чем в те дни, когда он навещал Генриха в его доме. Плечи гостя украшали красивые погоны, а сапоги были начищены до блеска. Он встал в середину комнаты, убрал свои руки за спину, и с высоко поднятой головой начал приветствовать новобранцев.
— Доброе утро, господа. Рад вас видеть в столь ранний час бодрыми и на ногах. Хорошо, что вы не отсыпаетесь, словно маленькие дети. Дисциплина — вот, что я люблю! В течении часа вы покинете этот город и отправитесь туда, где будете нести службу и защищать свою страну. Сейчас вы выйдете и пойдёте прямым строем по коридору. Затем, на выходе сядете в грузовик, который вас доставит к железнодорожной станции. Там получите следующие указания. — Окончив свою речь, Манфрэд взглядом окинул присутствующих в комнате.
Услышав эту новость, все юноши начали собирать свои чемоданы с которыми сюда приехали, надеясь упаковать в них свои вещи.
— Отставить! Врачи получили распоряжения, и ваши вещи будут отправлены назад домой. — Испытывая легкое раздражение, Манфрэд начал демонстрировать свой истинный характер. — Распоряжения вам были даны, так начинайте их выполнять!
Доверившись словам вышестоящего по званию, все оставили свои чемоданы и покинули палату. Генрих видел, как в коридоре шли и другие люди, они также брели прямым строем, покидая свои комнаты. Все они выглядели одинаково: форма одного цвета, черные грязные ботинки, уставшие, сонные глаза. Один большой поток совершенно идентичных, едва живых, людей.
Выйдя на улицу, они действительно увидели грузовик, и даже не один. Вся дорога перед госпиталем была уставлена похожими друг на друга машинами. Массивные грузовики стояли, ожидая, что их наполнят новобранцами. Генрих шел позади всех, и когда настала его очередь залезть в машину, его остановил солдат, стоящий рядом. Он ладонью ткнул Генриха в грудь, показав, чтобы тот остановился. Выполнив этот приказ, Генрих потерял из виду Вольфганга и других парней, которых он хоть и не знал, но запомнил их лица, и хотел держаться рядом с ними. Они погрузились в грузовик, который уехал, оставив Генриха наедине с теми, кого он не знал.
Затем, подъехал следующий грузовик, внутрь которого первым зашел Генрих. Грязный, темный и вонючий — именно таким была машина изнутри. Находясь там, Генрих морщился от отвращения — рушились все светлые мечты и мысли о возможной военной карьере. Он окончательно решил не задерживаться в этой грязи. Вслед за ним заходили и другие люди: они садились рядом и напротив, молча смотря или в пол, или в заднюю часть грузовика, откуда ещё можно было видеть яркий свет.