— Начнём с отрицательного: драка в поезде; нежелание открывать огонь по заключённому; потеря личного состава в ходе операций…
— Неуважение к старшим по званию! — вскрикнул кто-то из левого края.
— …Неуважение к старшим по званию.
— Разрешите, — тихо проговорил офицер «зло», — Манфрэд, как вы знаете, прекрасно доверял своим солдатам, лестно отзываясь о каждом, — он всегда считал свой отряд наиспособнейшим. — Некоторые офицеры одобрительно кивали, признавая правоту говорящего. — О потере личного состава могу сказать следующее: все задачи были выполнены, а остальное, считается лишь случаем и удачей; стрельба в пленного всё же была совершена, непосредственно самим солдатом…
— Он был вынужден!
— Как «слабое звено», — заметил офицер «зло», — Манфрэд сам рассчитывал на то, что юноша перерастёт себя и, в конечном итоге, справиться с поставленной задачей. Генрих, быть может, ты сам выскажешь пару слов, — мы хоть и судим тебя, но всё же хотим взглянуть на некоторые обстоятельства с твоей стороны.
Генрих выслушал это предложение и покорно поднялся со стула.
— Спасибо. Обучения в Керфёх далось мне не легко, но после пройденного пути, я начал воспринимать окружающий меня мир иначе, стал… более взрослым. В поезде случилось недопонимание между мной и Блиндаром, но я пытался не идти на конфликт. Меня учили уважать взрослых, и, я не хотел оскорблять ни старшего сержанта, ни офицера Манфрэда, если же я совершил роковую ошибку в отношении с кем-нибудь из вышестоящих, то я готов извиниться и понести наказание. — Генрих говорил почти через силу, понимая, что никому не интересно ни его воспитание, ни эмоциональный рост. Каждый присутствующий получал удовольствие только от одного того, как этот человек покорно отчитывается перед всеми, выставляя себя более слабым и никчёмным.
— К тому же, Генрих Верлорен пошел добровольцем! Генрих, расскажи, почему ты решил пойти в армию?
— Я хотел спасти отца…
— Людвиг Верлорен служил также под командованием Манфрэда, и, по трагическим обстоятельствам, числиться пропавшим без вести. Его способный сын был готов рисковать своей жизнью ради любимого родителя. Любовь и забота. Генрих Верлорен не плохой человек, а умный, сильный, добрый…
— Достаточно! — резко проговорил старший сержант, которому явно наскучило то, как заседание превращается в никчёмную клоунаду. — Объявите решения!
Следуя определённому порядку, офицеры высказывали своё мнение о том, какая судьба ждёт Генриха. Используя полученные из города документы, они также внимательно рассматривали и мнение своего коллеги, который не находился с ними за одним столом. В ходе финального обсуждения, Генрих обратил внимание на то, как старший сержант переложил полномочия покойного Манфрэда, на офицера «зло», и теперь стал правой рукой старшего сержанта. Генрих начал понимать, в чём заключалась его выгода. В конечном итоге, все офицеры высказали своё решение.
— Хорошо, вы меня убедили. — Почёсывая свой подбородок, старший сержант достал какой-то документ из папки. — Назначаю данного солдата, офицером военных сил. Должностные инструкции будут предоставлены позже.
Радости Генриха не было предела. У него появилось огромное количество возможностей. Он наконец-то добился чего-то по-настоящему весомого, и сможет вернуться домой не с пустыми руками.
Старший сержант отдал распоряжение о повышении, попросив, чтобы соответствующий документ отправили в штаб.
— Садись, теперь это твоё место, — сказал один из офицеров, отодвигая свободный стул.
Поднявшись во весь рост с железного и твёрдого стула, Генрих сел на деревянный и мягкий, на которых сидели только офицеры.
Заняв место рядом с другими вышестоящими, для Генриха начался небольшой инструктаж, в ходе которого ему рассказали о его обязанностях, а также, что для него будет сформирован личный отряд.
— Нам поступила телеграмма, что в ближайший месяц к нам прибудут другие новобранцы. Ты, Генрих, наравне с остальными, возьмёшь их под своё командование. Мы надеемся, что ты справишься.
До самого вечера, собравшиеся обсуждали многие военные вещи, между которыми были и события, происходящие на фронте и в собственном тылу. Часто звучали планы на будущее и разбор произошедшего, кто-то из офицеров даже продвигал различные теории и идеи. Из-за происшествия с Манфрэдом, общая нагрузка на других офицеров была снижена, многие были этому даже рады. Покидая здание заседаний, уставший Генрих направился обратно в свой барак. Когда он подходил к нему, то его остановили. Это был один из офицеров. Генрих не знал его лично и не имел понятия, как с ним разговаривать.