— Ты же теперь офицер! Мы не спим в бараках. У тебя есть личные покои, там… где располагался Манфрэд.
От этих слов по спине пробежали мурашки. То здание было последним местом, куда Генрих хотел вернуться.
Пройдя вместе до того дома, новоиспечённого офицера оставили одного. Помещение внутри было убрано; все напоминания о предыдущем владельце были стёрты. Из старого, осталось только небольшое красное пятно на потолке. Его также пытались смыть, ибо другие пятна отсутствовали. Оно было менее заметным, но очень сильно бросалось в глаза.
В центре стола, который теперь являлся рабочим местом Генриха, находилась куча личных вещей. Там лежала и одежда, и новое удостоверения командующего. Новый кожаный мундир с плащом, который отличался от предыдущего своей тяжестью и прочностью, фуражка, боевой нож и пистолет. Померив на себе одежду, Генрих понял, что она на нём сидит идеально. Он было подумал, что для него специально сшили этот мундир, но понял, что никто бы так быстро не справился, и это одежда или была на каком-то складе, или вовсе была снята с мертвеца. Мундир отличался от того, что Генрих носил раньше, материал был легче и был более удобным. Первые ощущение были приятны, легкая ткань нежно обхватывала кожу, не вызывая дискомфорта.
Нож легко вошел в деревянный стол, когда Генрих решил его проверить. Похожий был и у офицера «зло». «Возможно, оружие у всех офицеров схоже» — подумал Генрих. Его слова подтвердились, когда он взялся за пистолет. Luger P.08, точно такую же модель носил каждый офицер. Генриху хорошо запомнилось это оружие, еще с того дня, когда Манфрэд вызвал его на казнь. Пистолет был заряжен. Возникли неприятные мысли о том, что солдаты не имеют права носить с собой заряженное оружие в пределах лагеря, но офицеры в этом не ограничены. «По кому нам стоит стрелять?» — спросил себя Генрих. Он никак не желал получать на это ответ.
Проверив новое снаряжение и осмотрев полный костюм на самом себе, Генрих был удивлён, ведь на нём идеально смотрелся весь костюм. В форме обычного солдата он выглядел как-то неуклюже, теперь же он был похож на строгого и серьёзного человека.
Первый день на новой должности закончился. Генрих наконец-то прилёг в новую кровать, свежую и мягкую, это не та койка из бараков, на которой невозможно было лежать без мучений и неудобств. Эта кровать походила на ту, что была дома. Из-за этого Генрих полностью растворился в ней, погружаясь в столь сладкий мир снов.
Море. Бесконечно синее полотно покрывало всё пространство перед Генрихом. На горизонте гигант плавно переходил в голубое небо. Всматриваясь, можно было представить, будто оно было и внизу, и наверху. Оно было везде. Только маленький желтый островок с песком был тихим и уединенным местом для раздумий. «Это покой» — думал Генрих. Самый прекрасный вид, который он когда-либо видел. Даже вид солнца, уходящего за лесные массивы, не был столь прекрасен. Этим видом хотелось восхищаться и делиться с окружающими.
Генрих спокойно открыл глаза в своей новой кровати. Она такая же мягкая и тёплая, какой была прошлым вечером; просыпаться и вылезать наружу не было никакого желания. Новоиспечённый офицер хотел бы возвращаться к своему сну на берегу моря каждый раз. Возможно, даже остаться там навсегда. Была только в том сне малозаметная тревога — одиночество.
Генрих оделся в новую униформу, стоя у закрытой двери. Приготовившись к возможным новым испытаниям, что приготовила для него жизнь, он открыл дверь. Солнце освещало всё пространство в лагере, было позднее утро. Учитывая, что Генрих теперь офицер — никто не имел права поднимать его рано. К тому же, новобранцев не было, в связи с чем отсутствовала необходимость в строгом распорядке. В начале картина бурной жизни лагеря повергла Генриха в легкое удивление. Он впервые увидел свой лагерь с другого ракурса, даже была мысль, что он попал в совершенно другое место.
Выйдя на улицу, он заметил других офицеров, что бодро шли в сторону столовой. Увидев своего нового товарища, они отдали специфичное приветствие. Генрих пошел вслед за ними. Завтрак был так же прекрасен, как и вчерашний. Еда была той же самой, но вкус всё равно оставался просто бесподобным. Не создавая ни одной паузы во время еды, Генрих поглотил все блюда сразу. Такое поведение позабавило остальных офицеров, кто-то даже не стесняясь открыто смеялся. Они обсуждали различные бытовые вещи, изредка войну. Генрих будто оказался в кругу старых друзей, — с первого взгляда невозможно было понять, что рядом с ним суровые люди.