Приоритетной называлась для ГПУ и борьба с эсерами, сионистами и анархистами. Учитывая ее сложность, ЦК РКП(б) 22 мая 1922 г. предложил губкомам и обкомам партии создать в вузах, кооперативах и на предприятиях Бюро содействия ГПУ из трех коммунистов, которое устанавливало наличие бывших специалистов в учреждениях и давало о них в ГПУ нужную информацию. При помощи этих бюро происходили аресты эсеров, меньшевиков, анархистов и сионистов[618].
В обзорах о политэкономическом состоянии республики, составленных для ЦК РКП(б), Уншлихт сообщал в марте 1922 г. о том, что среди учителей средних и высших учебных заведений Москвы и в республике зреет недовольство, выливающееся в забастовки. «ГПУ обращает внимание ЦК на создавшееся положение, которое угрожает в случае непринятия срочных мер вылиться в серьезные волнения»; в сентябре 1922 г. — о том, что все центральные округа республики «очищены от всякого рода контрреволюционного элемента», что «хуже» на Кавказе и в Закавказье, что продолжается восстание в Якутии, были рабочие волнения в Сибири и Туркестане, Тверской губернии. Из-за невыдачи зарплаты волнения прошли в Москве и Питере[619].
Протоколы заседания судебной коллегии (президиума) ВЧК — ГПУ в 1922 г. свидетельствуют о продолжении карательной политики этим учреждением. В январе 1922 г. ВЧК арестовала 358 человек, в феврале — 240. Кроме того, чекисты содержали в изоляторах Москвы в январе 832 арестованных, в феврале — 767. 3 января 1922 г. судебная тройка ВЧК (Уншлихт, Менжинский, Благонравов, секретарь Езерская) рассмотрела 18 дел, из них 6 арестованных («бывшие белогвардейцы») были приговорены к расстрелу; 10 января (в тройке вместо Благонравова — Фельдман) — 25 дел — 13 к расстрелу; 24 января — 26 дел — 7 к расстрелу; 3 К января (вместо Фельдмана — Медведь) — 31 дело — 16 к расстрелу. Всего за январь рассмотрено 100 дел (часть из них — на утверждение от местных ЧК) — к расстрелу приговорено 42. 6 февраля (в день издания декрета ВЦИК об упразднении ВЧК) тройка (вместо Медведя — Холщевников)— 28 дел — к расстрелу 18. Только одному — А. П. Перхурову — «руководителю Ярославского восстания, служившему у Колчака», расстрел был отсрочен «впредь до особого распоряжения». 14 февраля слушали дело о 16 лицах, добровольно вернувшихся из Константинополя. Им разрешили вернуться по домам, но местные ЧК уведомили… Обсуждали и такие дела: А. Я. Мищенко за «зверское обращение с арестованными в бытность его начальником тюрьмы» лишить права работать в органах ВЧК и передать в московский ревтрибунал (6 января); Т. М. Козлова, сотрудника ГПУ, обвиненного во взяточничестве, «навсегда лишить права работы в органах ГПУ и других карательных органах РСФСР». Стреляли в ГПУ в 1922 г. в основном за бандитизм и преступления по должности[620].
1922 г. вошел в историю ВЧК как время, когда на несколько месяцев права чекистов были ограничены, но уже с осени стали восстанавливаться в полной мере. В отличие от ВЧК, которая рассматривалась как комиссия, созданная в чрезвычайное время для защиты революции, ГПУ, преобразованное в ноябре 1923 г. в Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР, заняло одно из центральных мест в охранении тоталитарного государства. Это право ОГПУ утверждало своей борьбой за подчинение только лидеру государства, запрет вмешательства в свои дела Наркомату юстиции и другим органам, обязанным наблюдать за исполнением принятых законов. ОГПУ доказывало это свое право постепенным расширением полномочий. Это касалось, прежде всего, прав на внесудебные репрессии. В мае 1923 г. ЦИК наделил ГПУ правом непосредственного наказания должностных преступлений сотрудников Разведуправления РККА. В ноябре 1923 г. коллегия ОГПУ получила право внесудебного наказания в отношении осведомителей и информаторов. 1 апреля 1924 г. ОГПУ было предоставлено право внесудебной расправы над фальшивомонетчиками, в августе 1925 г. — за шпионаж. Расширение прав ОГПУ происходило и во 2-й половине 20-х годов[621].
618
Приказы ГПУ за 1922 г. Т. 14. 14 ноября, № 291; История советских органов государственной безопасности. М., 1977. С. 149–150, 169–171. Троцкий, оценивая деятельность ГПУ той поры, писал: «Даже деятельность ГПУ, преемницы ВЧК, на которую в борьбе с контрреволюцией выпала одна из решающих задач и которая эту задачу блестяще выполнила, теперь, в обстановке общей бюрократизации, также все больше сбивается с пути обороны пролетарской революции. Вместо борьбы против политической и экономической контрреволюции ее деятельность все более начала направляться на борьбу с законным недовольством рабочих, вызываемым бюрократическими и мелкобуржуазными извращениями и даже внутрипартийной оппозицией». Троцкий Л. Д. Коммунистическая оппозиция в СССР. Бенсон, 1988. Т. 3. С. 172.
620
ЦАФСБ РФ. ф. 1, оп. 6, д. 27, л. 8, 9, 13; ф. 1,оп. 1,д. 1, л. 9–74, 91, 116; д. 4, л. 26. Татарский OK РКП(б) 4 марта 1922 г., заслушав сообщение о реорганизации ЧК, предложил провести кампанию по популяризации деятельности чекистов, обсудив вопрос на закрытых собраниях рабочих с целью «расширения кругов информаторов из рабочих». ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 1, д. 485, л. 41. Основное внимание чекисты Татарии в 1922 г. обратили на аресты правых эсеров, меньшевиков, бывших колчаковцев, наблюдение за сотрудниками АРА (американскими и россиянами). ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 1, д. 485, л. 44–45. В течение 1922 года в Татарии было ликвидировано 10 контрреволюционных организаций и 42 банды; арестовано 63 контрреволюционера и 470 бандитов, изъято 378 винтовок, 280 револьверов и пулемет. НА РТ, ф. 3997, оп. 1, д. 138, л. 38.
621
Председателем ОГПУ до конца своей жизни (20 июля 1926 г.) оставался Дзержинский, которого сменил В. Р. Менжинский, возглавлявший ОГПУ до 1934 г. Троцкий оставил о них следующие характеристики: «Дзержинский был человеком великой взрывчатой страсти… Дзержинский влюблялся нерассуждающей любовью во всякое дело, которое выполнял, ограждая своих сотрудников от вмешательства и критики со страстью, с непримиримостью, с фанатизмом… Самостоятельной мысли у Дзержинского не было. Он сам не считал себя политиком… Политически Дзержинский всегда нуждался в чьем-нибудь непосредственном руководстве». «…Сталин поддержал Менжинского. Сталин вообще поддерживал людей, которые способны политически существовать только милостью аппарата. И Менжинский стал верной тенью Сталина в ГПУ. После смерти Дзержинского Менжинский оказался не только начальником ГПУ, но и членом ЦК. Так на бюрократическом экране тень несостоявшегося человека может сойти за человека». Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Берлин, 1930. Ч. 2. С. 182, 225–226.