Осенью 1918 г. большевики мечтали сделать красный террор выражением народного гнева. Но добились они «единогласного» одобрения большого террора в середине 30-х годов, когда собрания и пресса единодушно требовали смертной казни тем, кому еще недавно рукоплескали[639]. Сталинисты считали политику массовых чисток правильной, ибо накануне войны страна избавилась от «пятой колонны». Антисталинисты виновником большого террора полагают безымянную Систему, для которой «избыточный» террор закономерен. Есть и иная точка зрения, корректирующая последнее утверждение. Из нее следует, что сталинский террор заходил так далеко, что не столько усиливал, сколько ослаблял деспотическую власть, потому существовали различные, в том числе менее террористические варианты карательной политики, так называемый «мягкий сталинизм», сторонником которого был, например, Г. К. Орджоникидзе. В доказательство возможности такого развития указывается на то обстоятельство, что последователи Сталина после его смерти, не покушаясь на основы системы, отказались от крайностей государственного терроризма[640].
Все эти точки зрения некорректны, в том числе и последняя, т. к. и она в какой-то степени оправдывает тоталитарную систему с ее преступной (мягкой или жесткой) карательной политикой. Думаю, что нельзя полагать борьбу с диссидентами при помощи «психушек», ссылок, лагерей более либеральной мерой по сравнению с расстрелами. Это тоже террор, и слова «лучше», «хуже» для определения преступности режима употреблять вряд ли имеет смысл. Любой террор преступен.
Большой террор был естествен для карательной политики тоталитарного государства. Его главное отличие от красного террора состояло в том, что в 1918 г. шла гражданская война и у населения было оружие, чтобы как-то противостоять репрессивному произволу красных или белых властей. В 30-е годы государственный террор со страшной силой обрушился на совершенно беззащитное, обуянное страхом население. Гитлер в те же годы уничтожал ненацистов и «расово неполноценных». Для Сталина никаких ограничений не было — массовый террор не обошел ни один слой населения, ни правящую партию, ни самих карателей[641].
Время большого террора со всей очевидностью показало демагогичность и пагубность утверждений, которые любил повторять Троцкий и другие функционеры: «партия всегда права», «народ всегда прав». Отрицание большевиками общечеловеческой морали привело их к поддержке сталинских преступлений и собственного убиения. Борьба за выживание сделала людей агрессивными, нетерпимыми, завистливыми и жестокими в одобрении массовых убийств. Народ повинен в том, что не защитил себя, что позволил вовлечь себя в преступные деяния режима, одобрил их, стал жертвой и социальной базой левого экстремизма.
К. Маркс писал, что существует лишь одно средство сократить «кровавые муки родов нового общества, только одно средство — революционный терроризм». Ленин предложил метод его проведения, объявив обманом всякую нравственность, «взятую из внеклассового, внечеловеческого понятия», подчеркнув, что нравственно все, что полезно революции. Сталин уточнял, не очень следуя логике, что в стране должны властвовать не те, «кто выбирает и голосует, а те, кто правит», — люда, «которые овладели на деле исполнительными аппаратами государства, которые руководят этими аппаратами». И тут же подчеркивал: «Нам, представителям рабочих, нужно, чтобы народ был не только голосующим, но и правящим»[642]. Большевикам удалось эффективно замаскировать сущность тоталитаризма. Миллионы людей оказались втянутыми в уничтожение имущих и «врагов народа». Те, кто был ничем, получив обещание «стать всем», возвели в абсолют силовые методы «убеждения» и подчинения. Победоносный для большевиков исход гражданской войны в России привел их к большому террору 30-х, к убежденности в правоте произвола, безнаказанности за уничтожение своих беззащитных сограждан.
Заключение
Гражданская война в России не имеет аналогов в мировой истории. Влияние ее на будущее созидание тоталитарных режимов было огромно. Ведь Гитлер мог утверждать, что идею организации концлагерей он заимствовал у Ленина и Троцкого. А Сталин, совершенствуя методы устрашения и насилия тех лет, довел общество до восприятия большого террора 30-х годов.
М. Геллер и А. Некрич, советские историки, будучи в эмиграции, написали краткий очерк истории СССР с 1917 года, назвав его «Утопия у власти»[643]. Они ошиблись. У власти в СССР были не утописты, а жестокие прагматики, использовавшие в пропагандистских целях камуфляж утопических лозунгов. Ленин и его окружение полагали, и не без оснований, что только не ограниченное никакими законами насилие может помочь большевистской элите удержаться у власти. И этой цели — удержаться у власти — была посвящена вся их деятельность. Ради этого большевистские властители цинично показывали, что человеческая жизнь для них — это только лагерная пыль.
639
26 января 1937 г. «Литературная газета» вышла под общим заголовком «Смести с лица земли троцкистских предателей и убийц». С проклятиями в адрес безвинно убиенных выступили А. Толстой, К. Федин, Н. Тихонов, Ю. Олеша, И. Бабель, Л. Леонов, М. Шагинян, В. Шкловский, Джамбул и др. Разумеется, были и те, кто критически относился к сталинскому террору и стал его жертвой. Открыто со стихами против действий Сталина выступил О. Мандельштам. О его судьбе см.: Огонек. 1991. № 1; Известия. 1993. 18 сентября; и др. Менее известны стихи Павла Васильева:
«— О муза, сегодня воспой Джугашвили, сукина сына. — Упорство осла и хитрость лисы совместил он умело. — Нарезавши тысячи тысяч петель, насильем к власти пробрался». — П. Н. Васильев был реабилитирован лишь в марте 1989 г. ЦА ФСБ РФ, д. 35052, л. 103, 243.
640
Xлевнюк О. В. Сталин и Орджоникидзе. Конфликты в Политбюро в 30-е годы М., 1993. С. 140.
641
Число жертв «ежовщины» (январь 1937— декабрь 1938 г.) ужасает. По мнению Р. Конквеста, за это время было расстреляно около миллиона, умерло в заключении около 2 миллионов человек. Конквест Р. Там же. С. 962. И. А. Курганов конкретизировал: в 1937–1938 гт. погибло 635 тысяч крестьян, рабочих, интеллигентов, 340 тыс. коммунистов, 30 тыс. военных. // Российский ежегодник. М., 1990. Вып. 2. С. 288. В 1956 г. на секретный запрос Политбюро КГБ сообщил: в период с 1935 по 1940 год было арестовано примерно 16 миллионов человек, из которых по крайней мере семь миллионов были расстреляны или умерли в ГУЛАГе. Эндрю К., Гордиевский О. Там же. С. 158. По данным В. Земскова, в конце 1937 г. в ГУЛАГе находилось 996 367 заключенных, в конце 1938 г. — 1 317 195. Удельный вес осужденных за «контрреволюционные» преступления в составе лагерных заключенных составлял: в 1937 г. — 12,8 %; 1938 г. — 18,6 %; в 1939 г. — 34,5 %. // Аргументы и факты. 1989. 11–17 января. В 1937–1938 гг. было расстреляно 110 из 139 членов ЦК, избранных на XVII съезде ВКП(б) в 1934 г.; 75 из 80 членов Реввоенсовета РККА, более половины командиров. Дважды подвергался чистке НКВД. При Ежове все 18 комиссаров государственной безопасности первого и второго рангов, служившие при Ягоде, были физически ликвидированы. Из 122 высших офицеров, служивших в 1937–1938 гг., только 21 офицеру удалось сохранить свою должность после того, как Ежова сменил Берия в 1939 г. Эндрю К., Гордиевский О. Там же. С. 158. В документе, составленном прокуратурой страны в 1954 г. для Хрущева, говорилось, что, по данным МВД СССР, с 1921 г. до начала 1954 г. за политические, «контрреволюционные» преступления было осуждено коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 чел., в том числе приговорены к расстрелу — 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220, в ссылку и высылку — 765 180 человек. Указывалось, что из общего числа арестованных за «контрреволюционные» преступления около 2,9 млн. человек были осуждены во внесудебном порядке и 877 тыс. судами и военными трибуналами. В начале 1954 г. в лагерях и тюрьмах находилось 467 946 политических заключенных, в ссылках — 62 462 человека. // Аргументы и факты. 1990. № 5. По данным А. Н. Яковлева, чекисты всего за несколько месяцев после декрета о красном терроре в сентябре 1918 г. казнили более 50 тысяч человек. Ас 1921 по 1953 год было арестовано 5 951 364 человека, а всего число убитых по политическим мотивам, умерших в тюрьмах и лагерях за годы советской власти в целом по СССР достигает 20–25 миллионов человек. Сюда относятся и умершие от голода: более 5,5 миллиона — в гражданскую войну и более 5 миллионов человек — в 30-е годы. Яковлев А. Н. Сумерки. С. 123, 217.
642
Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 5. С. 494; Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 309; Сталин И. В. Соч. Т. 4. С. 37, 366.