— Королевский штандарт!
— Почему нет? Ведь говорят же, что капитан — самодержец на своем корабле. Да, это штандарт короля, и более того — мы поднимали его, когда встретились с адмиралом.
— То есть как? — вскричал молодой человек с ужасом, который испытывает священнослужитель при виде святотатства. — Поднимать королевский штандарт перед адмиральским судном! Все мы знаем, как трудно, даже опасно выкинуть ради забавы хотя бы простой вымпел в виду королевского крейсера…
— Люблю подразнить этих негодяев! — прервал его капитан с приглушенным, но горьким смехом. — В этом есть какое-то особое удовольствие. Они не раз пытались наказать меня за это, но всегда безуспешно — силенок не хватало. Но вы-то понимаете, как приятно сводить счеты с законом, выставив напоказ это широкое полотнище… Больше говорить не стоит.
— А каким из всех этих флагов вы чаще всего пользуетесь? — спросил Уайлдер после краткого, но глубокого раздумья.
— В этом отношении я прихотлив, как пятнадцатилетняя девчонка в выборе лент. Иногда я меняю по дюжине флагов в день. Немало достойных купцов, придя в порт, рассказывали чистую правду то о голландце, то о датчанине, с которым они перемолвились словечком в открытом море. В дни сражений у меня на этот счет тоже бывают всякие причуды. Но особенно я люблю один флаг.
— Какой же?
Капитан положил руку на один из свернутых флагов и на минуту замер. Он смотрел на своего гостя так пристально и напряженно, что, казалось, читал в самых глубинах его души. Затем он развернул перед юношей ровное кроваво-красное полотнище без вышивки, без всяких украшений и торжественно произнес:
— Вот он.
— Но ведь это пиратский флаг!
— Да. И он мне больше по вкусу, чем мрачное черное поле с черепами и прочей ребяческой чепухой. Этот флаг не угрожает, он просто говорит: «Купить меня можно только такой ценой». Мистер Уайлдер, — добавил он, оставив иронически-шутливый тон, в котором вел предшествующий разговор, и в голосе его зазвучали властные нотки, — мы понимаем друг друга. Пора каждому из нас плавать под собственным флагом. Нужно ли говорить вам, кто я?
— Полагаю, что не нужно, — сказал Уайлдер. — Если я верно толкую все эти явные приметы, передо мною…
— … Красный Корсар, — докончил его собеседник, заметив, что Уайлдер не решается произнести эти страшные слова. — Да, это так, и я надеюсь, что наш разговор — начало прочной и долгой дружбы. Сам не понимаю, почему с момента нашей первой встречи меня влечет к вам какое-то неизъяснимое, но сильное чувство. Может быть, я ощутил пустоту, которую мое положение создает вокруг меня. Как бы то ни было, я принимаю вас от всего сердца и с распростертыми объятиями.
Хотя все, что предшествовало этому открытому объяснению, доказывало, что Уайлдер и раньше имел некоторое представление о характере корабля, на который он так смело явился, молодой моряк не без смущения выслушал признание собеседника. Слава этого знаменитого пирата, его дерзновенность и щедрость, так часто сочетавшиеся с жестокостью, его неизменное презрение к смерти — все это, вероятно, теснилось в уме нашего искателя приключений и заставляло его колебаться. Он готовился принять важное решение, а всем нам свойственны колебания на серьезных жизненных поворотах, даже если повороты эти отнюдь не неожиданны.
— Вы не ошиблись ни насчет моих намерений, ни насчет моих подозрений, — произнес он наконец, — ибо должен признаться, я искал именно ваш корабль. Я согласен служить у вас. С этой минуты вы можете назначить меня на любую должность, к какой я, по вашему мнению, более всего подхожу.
— Вы будете моим первым помощником. Утром это будет объявлено всей команде, и, если окажется, что я в вас не ошибся, вы станете моим преемником в случае моей смерти. Может быть, вас поразит, что я так внезапно проникся к вам доверием. Пожалуй, это и впрямь немного странно. Но ведь мы не можем набирать людей с барабанным боем на улицах английских городов, как вербовщики королевского флота. И если я сколько-нибудь понимаю людей, то мне сдается, что, беззаветно доверившись вашей честности, я одним этим укрепил в вас расположение ко мне.
— Вы правы! — вскричал Уайлдер с внезапным порывом.
Корсар спокойно улыбнулся и продолжал:
— У молодых людей вашего возраста зачастую душа нараспашку. Но, оставив даже в стороне мою к вам симпатию, должен сказать, дабы вы не потеряли веры в осмотрительность вашего командира, что мы с вами уже встречались раньше. Мне стало известно о вашем намерении разыскать меня и предложить мне свои услуги.