Когда фон Браун вернулся домой, конгрессмен из Айовы уже ждал его – распростертый на разделочном столе, с залепленным ртом и лупающими от ужаса глазами. Стук его сердца был столь могуч, что сотрясал обширные напластования сала. Конгрессмен из Айовы на вкус фон Брауна был жирноват, но от подарков ведь не отказываются, не так ли? Особенно если подарок делают такие могущественные люди, как господин Зет.
Глава 9
Тяготению вопреки
Тишину корабля разорвал вой бортовой сирены.
Вой сменился металлическим голосом:
– Внимание всему экипажу! Получено предупреждение о метеорной атаке. Прошу всех оставаться на своих местах. Возможны сбои в гравитационном поле. Все системы работают в штатном режиме. Повторяю. Внимание всему экипажу…
Бездушный робот еще пару раз успел повторить свое сообщение, которое Зоя за время пробежки по коридорам от каюты до рубки успела возненавидеть всеми фибрами души.
Дело скверно.
На корабль надвигался плотный метеорный поток.
Шизофрения счетно-решающих устройств. Зоя не была уверена, что подобная болезнь может поражать и мозги на лампах и транзисторах, но не смогла подобрать лучшего диагноза происходящему. По гулким и пустынным коридорам корабля продолжал разноситься глас бездушного робота об опасности столкновения с метеорным потоком, однако навигационная машина, чудо киевских разработчиков, уместивших в небольшой объем практически полноценное счетно-решающее устройство, какие встретишь только в узлах ОГАС первого уровня, и то не во всех, так вот эта машина упрямо стояла на своем – никакой угрозы ни впереди, ни сзади не предвидится. А поскольку, по мнению навигационной машины, полет продолжался в штатном режиме, то совершать маневры по переходу на новую, более безопасную орбиту в автоматическом режиме она отказывалась.
– Центральная, – устало сказала Зоя в микрофон, – еще раз прошу вашего подтверждения об угрозе столкновения с метеоритным потоком.
– «Красный космос», «Красный космос», данные объективного контроля подтверждаю. Приказываю срочно изменить орбиту! Повторяю параметры разрешенного коридора и эшелона… – дальше посыпался ряд цифр орбитального склонения, угловых скоростей маневра, коды коридоров, по которым такой огромный корабль, как «Красный космос», да еще с обвеской фотоэлектронных батарей, должен совершить маневр, не опасаясь задеть какую-нибудь астроинженерную конструкцию.
– Понятно тебе? – Зоя стукнула кулачком по панели машины, хотя подобного ох как не одобрил бы суеверный Биленкин, искренне уверявший, что у навигационной машины имеется свой характер, довольно склочный, и ей надо всячески потакать, то есть разговаривать исключительно ласково.
– Лаской надо, лаской, – пробурчала себе под нос Зоя слова маленького штурмана. И взорвалась: – Дура ты, стоеросовая! Совсем ослепла?!
Перфолента шуршала в недрах машины, как показалось Зое, обидчиво и надменно.
Предстояло сделать то, чего Зоя ужасно боялась, хотя и не признавалась себе в этом. Перейти на ручное управление. Отключить вышедшую из строя навигационную машину и вести огромный корабль по старинке, ориентируясь по показаниям приборов и одновременно выставляя на сумматоре цифры склонений и ударяя по педали, чтобы на экранчике выскакивали ряды орбитального перехода. Такая работенка требовала двоих навигаторов. Зоя была одна.
Так сложилось, что у остальных членов экипажа внезапно отыскались срочные и неотложные дела на Земле, на «Гагарине», на Луне. Командира ждали с докладом в Совете министров, Биленкин отправлялся за новыми навигационными программами в Совет космистики и грозился привезти такие перфоленты, от которых корабль будет летать по исключительно экономичным траекториям, Варшавянский пустился в вояж на Луну – как подозревала Зоя не столько по научной надобности, сколько последний раз перед долгой разлукой пообщаться с коллегами на симпозиуме или коллоквиуме (Зоя не разобрала, в чем отличие) на «Копернике». Багряка срочно отозвали в госпиталь на последний предполетный осмотр, и он очень переживал, как бы эти «служители клистирной трубки» не нашли у него такого-этакого, из-за чего его в последний момент спишут на Землю. Гор и Гансовский о своих планах лично Зое не доложили, но наверняка они были столь же неотложны и срочны.
В общем, Зое как наиболее молодому члену экипажа предстояло провести несколько суток на корабле в полном одиночестве.
На связь с ней регулярно выходил ЦУП, пару раз позвонил Биленкин, отметился командир, выслушал ее рапорт и предложил сдать вахту автоматике, а самой прогуляться до Башни Цандера и там потолкаться между людьми, поскольку в ближайшие месяцы толкаться ей придется исключительно с членами экипажа. Но Зоя предложение Бориса Сергеевича отклонила.