Он обернулся к тому месту, где исходил дымами Кристалл. Теперь до него дошло, что он видел: на его глазах прошли над этой землёй века, и лишь вершина горы пока сохранялась нетронутым островком среди океана темпорального ускорения.
В следующий миг Ксиндара указал ему рукой на что-то.
Издали неслось на них нечто непонятное, как будто горизонт сворачивался в рулон, заматывая в себя землю. Из-под этого вала мрачно светились красные огни, как будто длинная-предлинная колбаса поджаривалась на гриле.
Небо искажали всполохи, сухие молнии носились среди сокращающегося пространства. Стада сквабаров метались по дну высыхающего мира. Над ними порхали и рассыпались в прах стаи похожих на одеяла тварей — время безжалостно уничтожало их.
Останки Дерн-Хорасада, пожранного временем, вдруг задрожали и рассыпались в пылинки, и вся эта масса устремилась вглубь алчной глотки, уминающей этот мир. С бесшумным грохотом рассыпалось прочнейшее базальтовое плато, и глухое бормотание темпорального прибоя надвигалось на скалу, в одиночестве стоящую среди умершего пространства. Сверху падало, как камень, небо.
Одна гора стояла посреди хаоса всеобщей смерти. Часть её обкололась и улетела вниз, вторая половина всё также возвышалась, сохраняя на себе примету — раздвоенную макушку. Вспененная волна материи, похоронившей в себе мир, приближалась. В ней бурлили осколки прежней жизни, вынося на гребень то остатки черепицы, то осколки обработанного камня, то мёртвые деревья. Этот мир умер. В несколько минут он прожил века, а, может быть, тысячелетия. И вот пространство сокращалось, сворачивая свои параметры и обращая их в ничто. Через минуту темпоральная волна захлестнёт и их.
Лён обернулся к Красному Кристаллу, из которого по-прежнему никто не появился. Он уже понял, что в чём-то Гранитэль ошиблась, а так же понял, что больше не услышит её голоса — принцессы больше нет.
Лавар Ксиндара стоял, забыв про раненую руку, и, потрясённый, смотрел на мутную волну, которая через минуту превратит их в пыль, если не случится чуда.
Вдруг Ираэ хрипло закричала.
Из-за обломанной стены показалась рука в лохмотьях — худая, тонкая рука с бледными пальцами, и на площадку, шатаясь, ступил Ондрильо. Его ещё можно было угадать в этом истощённом старостью скелете. Редкие седые волосы свисали клочьями с его черепа. Он остановился на краю пропасти и повёл вокруг себя тусклыми глазами, и в этот миг темпоральная волна ворвалась в пещеру. Она накрыла герцога, моментально превратив в пыть его тело, и та рассеялась, не долетев до пола.
Гневно изгибающиеся вихри пытались пробиться дальше, в глубь пещеры, но что-то им препятствовало, что-то сдерживало эту волну. Но Ираэ того не знала — она с криком кинулась навстречу герцогу ещё в тот миг, когда его тело испарялось временем. Он уже был мёртв, и мёртв века, когда графиня Бланмарк сделала всего лишь шаг.
— Нет, Ираэ!! — крикнул Лён и кинулся за ней. Время липкой рукой схватило его, и он остановился на краю волны — она никак не могла преодолеть последние пять метров. Он вдруг почувствовал, что с ним что-то происходит — нечто неумолимо и быстро отбирало его жизнь, съедая год за годом. А всего в шаге от него стремительно старела Ираэ. Её фигура согнулась, прекрасные волосы словно растворились, оставив лишь паутину. Тело Ираэ как будто разъедала кислота, сначала поглощая плоть, затем и кости. И вот последние пылинки сдуло ветром.
Лён совершил усилие и возвратился назад. Он чувствовал себя разбитым — его как будто высосало время. Он тронул пальцами лицо, с содроганием ожидая ощутить дряблую старческую кожу, но понял, что если и состарился, то ненамного — он оказался лишь на краю волны. Вне себя от потрясения, он посмотрел на друга и увидел, что глаза Ксиндары округлились.
— Кто ты?!! — воскликнул тот, попятясь вглубь пещеры. Там его нога попала на камень, и он сорвался с обрыва в ту дыру, которая сочилась дымом и жаром.
— Ксиндара, давай руку! — закричал Лён, бросаясь наземь и пытаясь ухватить Лавара.
— Кто ты такой?!! — вместо того, чтобы хвататься за его ладонь, вскричал Ксиндара. Он висел на одной руке, второй слабо пытаясь ухватиться за какую-нибудь опору.
— Давай руку! — в отчаянии закричал Лён, не понимая, отчего Ксиндара так себя повёл.
Тот пришёл в чувство и огляделся. Под его ногами, далеко внизу вздыхало пламя, удушливые испарения роняли ядовитую росу на его одежду. Лавар висел, цепляясь одной рукой, и Лён напрасно пытался зацепить его пальцами.
— Ну дай же руку! — сквозь зубы процедил он, изо всех сил цепляясь всем телом за неровности скалы. Лавар неловко потянулся к нему раненой рукой, но в этот миг снизу вырвался широкий огненный язык, лизнув по боку. Горячая струя пролетела над головой Лёна, как змея, и тот на миг пригнул голову, а в следующий миг увидел, как Ксиндара борется с охватывающими его тело длинными и гибкими щупальцами — какая-то тварь из горящего ада вырвалась на поиски добычи!