«Исследование» затянулось на целых два часа. Умелое применение орудий взлома помогло Барнету проникнуть во все тайные уголки дома, но он так и не нашел той крупной суммы, на которую надеялся. Не торопясь, Флеш проделал все манипуляции с сейфом, которые были возможны. Ему больше нечего было делать в этом доме. Флеш колебался. Ночь была почти вся еще впереди, и он решил все же попытаться проникнуть в спальню. Он сложил свои инструменты и сунул их в один карман, а добычу — в другой. Потом он снова пошел наверх. Из комнаты Марля не было слышно ни звука, но свет все еще горел. Флеш попытался заглянуть туда сквозь замочную скважину, но в ней изнутри торчал ключ. Единственной причиной, по которой он стремился попасть в спальню, была надежда, что Марль держит деньги при себе. Но проникнуть в эту крепость Барнету было не под силу, и ему пришлось смириться со своей неудачей.
Он бесшумно прошел по коридору, направляясь к боковой двери, возле которой оставил свои ботинки — он все время «работал» в носках. Потом Флеш осторожно выскользнул через черный ход во двор и направился к калитке, за которой находился маленький садик. Флеш уже добрался до калитки. Тут он вздрогнул и быстро обернулся.
— Я ждал вас, Флеш, — сказал знакомый голос. — Это инспектор Парр. Вы, должно быть, помните меня?
— Парр! — крикнул ошеломленный Барнет. Он изо всех сил толкнул инспектора и побежал через сад. Но троих полицейских, ожидавших его на улице, не так-то легко было стряхнуть с себя, и Флеш Барнет не успел оглянуться, как оказался в полицейском участке.
Тем временем Парр на собственный страх и риск решился обследовать дом. Сопровождаемый еще одним сыщиком, он поднялся вверх по лестнице.
— Это, очевидно, единственная комната, в которой есть кто-нибудь, — сказал он, увидев свет, пробивавшийся под потолком, постучал в дверь, но не получил ответа.
— Ступайте и попробуйте разбудить прислугу, — приказал он коллеге.
Но полицейский вернулся с известием, что никого из прислуги нет дома.
— Здесь, наверняка, кто-то есть, — сказал инспектор и карманным фонариком осветил коридор. Он увидел столик и с поразительной для своего возраста ловкостью вскочил на него и заглянул в вентилятор.
— Я вижу кого-то, лежащего в постели, — сказал он и крикнул:
— Эй, вставайте!
В ответ никакого движения.
Сильный стук в дверь тоже не дал результата.
— Спуститесь вниз и поищите топор. Мы взломаем дверь, — сказал Парр. — Мне это не нравится.
Топор найти не удалось, но зато нашелся молоток.
— Посветите немного, мистер Парр, — сказал полицейский, и инспектор направил свой фонарик на дверь. Дверь была совершенно белая, за исключением красного круга, отпечатанного на ней резиновым штемпелем…
— Взломайте дверь, — сказал Парр, тяжело дыша.
Они пять минут из всех сил колотили молотком по двери, пока в ней не образовалась порядочная дыра. Спящий не шевелился.
Парр просунул руку в образовавшееся отверстие и повернул ключ.
Затем он поднял верхний засов и проскользнул в комнату. На столе горели лампа, отбрасывая свет на человека, лежавшего на кровати. Он лежал на спине, на его лице застыла страшная улыбка. Он был мертв, в этом не было никакого сомнения.
Глава 17
Было далеко за полночь. Дерек Телл сидел в своем маленьком, уютном рабочем кабинете. В дверь постучали, он встал и впустил в кабинет инспектора Парра.
Парр изложил ему последние события.
— Но почему же вы не известили меня? — с упреком спросил Телл, но тут же сменил гнев на милость и рассмеялся. — Мне очень жаль, — сказал он, — что я все время вмешиваюсь в ваши дела. Но каким образом убийце удалось ускользнуть? Вы говорите, что в течение двух часов наблюдали за домом и видели, как девушка вышла?
— Без всякого сомнения. Она вышла и поехала домой.
— И никто, кроме нее, не входил?
— За это я не могу поручиться, — сказал Парр. — Но тот, кто находился в доме, должен был забраться туда задолго до того, как Марль вернулся из театра. Я потом нашел еще один выход через гараж позади дома. Мои люди оцепили дом, но я не сумел всего предусмотреть. И как это я, старый воробей, не догадался, что в доме два выхода — второй через сад позади дома, — Парр был огорчен, но его самокритичность заслуживала некоторой похвалы. — Убийца, конечно, ускользнул через калитку сада.