28 октября в «Правде» было напечатано письмо, обращённое «Ко всем честным гражданам города Петрограда», в котором говорилось:
«От команды крейсера „Аврора“, которая выражает свой резкий протест по поводу брошенных обвинений, тем более обвинений не проверенных, но бросающих пятно позора на команду крейсера. Мы заявляем, что пришли не громить Зимний дворец, не убивать мирных жителей, а защитить и, если нужно, умереть за свободу и революцию от контрреволюционеров. Печать пишет, что „Аврора“ открыла огонь по Зимнему дворцу, но знают ли господа репортеры, что открытый бы нами огонь из пушек не оставил бы камня на камне не только от Зимнего дворца, но и от прилегающих к нему улиц. А разве это есть? К вам обращаемся, рабочие и солдаты г. Петрограда! Не верьте провокационным слухам, что мы изменники и погромщики, и проверьте сами слухи. Что же касается выстрелов с „Авроры“, то был произведен только один холостой выстрел из 6-дюймового орудия, обозначающий сигнал для всех судов, стоящих на Неве, и призывающих их к бдительности и готовности».
Залп, прозвучавший с «Авроры» и ставший сигналом к штурму Зимнего дворца 25 октября 1917 года — одна из наиболее красочных легенд о главном революционном крейсере, и эта легенда возникла сразу же после Октябрьского переворота. Рассказывают, что взошедшую на корабль красавицу-революционерку, несмотря на общеизвестную присказку о женщине на корабле, моряки не только не прогнали, но и не посмели даже ослушаться. Бледнолицая, высокая и стройная девушка неземной красоты с косами вокруг головы отдала им приказ: «Пли!», — а затем бесследно исчезла.
Как писал в статье «Её любил Гумилёв…» Юрий Москаленко, «после февральской буржуазной революции Лариса Рейснер стала ещё более активно поддерживать большевиков. С одной стороны — у неё было столько энергии, что ей буквально не сиделось на месте, с другой — ей очень хотелось „положить на лопатки“ Фёдора Раскольникова, потому что он стал по сути первым мужчиной, который отказал ей. До этого право выбора всегда было за нею…
Но нет такой крепости, которую не могли бы не взять большевики! Вскоре Лариса стала всё чаще бывать в штабе Балтийского флота, где нос к носу сталкивалась с объектом своей страсти. Она решила так: если он не может полюбить во мне женщину, так пусть полюбит единомышленника. Очень скоро „красная богиня“ стала незаменимым человеком на флоте. Если где-то затевалась буча (воевать за рабочее дело хотелось не каждому) на корабль или в казармы посылали непременно Ларису. Она умела воодушевить: когда улыбкой, а когда, напротив, неприкрытой жёсткостью. Вот и на „Аврору“ не случайно послали именно её…»
Фёдор и Лариса
Большинство историков склоняется к версии, что призраком «Авроры» была действительно непосредственно она — известная журналистка, писательница и революционерка Лариса Михайловна Рейснер. Говорят, что на легендарный корабль её тогда послали не наугад, а с чисто психологическим расчётом на то, что такой красивой женщине ни один матрос не откажет.
Понятно, что эту историю слышал в те дни и Фёдор Фёдорович Раскольников, и впоследствии эта красивая легенда ещё многократно усилит его чувство к этой легендарной женщине, ставшей впоследствии среди волжских боёв и взрывов его женой и спутницей…
…Но это случится немного позже, когда он уже будет воевать под Свияжском, Сарапулом и Казанью, а тогда, 26 ноября, забыв про свою болезнь, Фёдор тут же помчался во взбудораженный народом Смольный. К этому моменту убеждённый сбежавшим из дворца Керенским атаман казачьей дивизии Пётр Краснов двинулся с ней на Петроград. Его казаки без боя заняли городки Гатчина и Царское Село, и уже собирались наступать на саму столицу.
Георгий Миронов в своей книге «Герои гражданской войны», так пишет о роли Раскольникова в происходивших событиях: «Фёдор зашёл к Антонову-Овсеенко. Тот занят, еле успевает отвечать на телефонные звонки, отдавать распоряжения. К нему то и дело входят с докладами красногвардейцы, матросы, солдаты. Поговорить так и не удалось.
В комнату вошёл Ленин. Поздоровался за руку. Настроение у него хорошее. Он улыбался. Расспросил, как чувствуют себя фронтовики. Раскольников не успел ответить. Владимира Ильича вызвали срочно к прямому проводу. Вбежал раскрасневшийся от холодного ветра Бонч-Бруевич. Торопливо рассказал о последних событиях в Петрограде и куда-то снова убежал, не простившись, сказав лишь одну короткую фразу: