Сошлись. Длинная катана Нобунаги против более короткой сабли хана. Они обменивались бешеными ударами, атаками, выпадами, блоками, контрударами. Блестело железо, скрежетала сталь, летели искры.
Нобунага ударил раз и другой, отразил коварную атаку снизу, безошибочно контратаковал, попал! Но его меч не пробил броню врага, отразился от спрессованной бумаги.
Воины пораженно наблюдали за боем, как будто сражались сами боги.
Потому что это и в самом деле сражались боги.
Хан был ловок, быстр и силен, сильнее самурая. Удары не достигали его, каждый раз он парировал их или принимал на твердую броню.
Где-то там вдали гибли воины Ниппона, а мангуты вырезали последних солдат. Но исход битвы решался именно здесь.
Наконец Нобунага почувствовал, что его охватывает усталость. Он знал, что это последний шанс, что потом его ждет лишь смерть от рук варвара.
И он атаковал. В последний раз.
Имитировал укол, потом крутнул клинок вокруг блока врага и ударил. Низко, справа, туда, где хан не мог закрыться.
Но хан закрылся.
Отбил удар, выбил катану из рук Нобунаги, молниеносно контратаковал.
Металл вошел в тело командующего Армией Объединенных Кланов. Рассек его, погрузился в щель в броне по рукоять.
Хан усмехнулся. Выдернул свой клинок.
Кровь ударила вверх густым потоком.
Нобунага рухнул на колени. Кашлянул красным, оперся на ладони, понимая, что жизнь покидает его.
– Хайбоку, – шепнул он. – Поражение.
Упал лицом вниз.
Так умер Нобунага Отомо, последний, кто объединил кланы, последний, кто мог победить мангутов.
Их армия как раз добивала самураев, выжившие бежали в леса и в холмы. На поле битвы остались лишь недвижимые груды тел.
Битва окончилась еще до захода солнца. Шугис-хан пересек поле битвы в паланкине, что несли двадцать невольников.
После того как мангуты ушли, забрав оружие и трофеи, на поле битвы появились женщины.
Они громко рыдали, находя мужей, глядя на изувеченные трупы отцов, сыновей и братьев.
Запах сводил с ума, выжимал слезы из глаз.
Горы тел. Кровь, заливающая землю. Красное солнце.
Мальчик сидел на корточках у одного из тел, сжимая в ладонях меч. Сколько ему было лет? Восемь? Десять? Не больше.
Женщины рыдали в голос.
Кто-то встал над мальчиком. Мужчина с густой седой бородой, с крепким телом. Рослый и сильный.
– Кто ты? Ты труп? – спросил он.
Мальчик поднял голову. В глазах его были горе и бешенство.
– Нет, не труп. Не труп, потому что ты двигаешься. Так кто? Дух? Сейсин?
Мальчик молчал.
Мужчина достал меч, направил острие к горлу ребенка. Но вместо удара осторожно поднял его подбородок.
– Да, точно дух. Кем для тебя был этот человек? Отец? Брат? Дядя? Знаешь, это сейчас все равно. Это его меч?
Мальчик сильней сжал оружие.
– Убьешь меня, если я у тебя его отберу?
Мальчик угрюмо молчал.
– Убьешь, – подтвердил мужчина. – По крайней мере попробуешь. Это хорошо. Это очень хорошо. Будешь им. Сейсин. Будешь Духом.
Мальчик смотрел на мужчину. Тот спрятал меч.
И забрал мальчика с собой.
Омоте 1
Погибель бессмертных
Вековой клинок, горящий багрянцем.
Молчащие гиганты из камня.
Цветок, что должен расти вечно,
Срезан.
Когда тебе шесть лет, весь мир кажется местом, полным добра, магии и чудес. Взрослые для шестилетнего ребенка – это люди, что живут веками и обладают древней мудростью, которая, однако, ребенку непонятна. А история – это просто другое название для мифа и легенды.
Так вот, Акинобу был обычным шестилетним ребенком. И мир для него был добрым и волшебным; но в этот день ему казалось, что волшебство места, где он жил, превысило критическую массу. А люди, что появились в крепости, явно были чем-то большим, чем обычные смертные. Акинобу смотрел на медленно въезжающих в ворота и собирающихся на заснеженном дворе всадников – и ему казалось, что крепость Шу Ну, Ворота Сна, посетили боги собственной персоной.
Почти все взрослые собрались на плацу и сейчас склоняли головы в немом глубоком поклоне. Большинство детей поступило так же, хотя были и такие, кто не сумел сдержать эмоций – вместо того чтобы демонстрировать покорность и уважение, просто во все глаза смотрели на гостей.
А посмотреть было на что. Первыми через ворота прошли пешие копейщики, потом въехали самураи на конях. Все в красных панцирях, на могучих жеребцах, с парными мечами – катанами и вакидзаси – на поясе. Рослые воины, могучие, непобедимые.
Акинобу не мог себе представить, чтобы кто-нибудь смог противостоять таким людям. Даже его отец, хоть и крепкий крестьянин, не имел бы никаких шансов против самурая в красном.