Закрыв глаза, Мона глубоко вдохнула, втягивая воздух в легкие и живот. Она представила себе настоящую Олимпию. Должно быть, она существовала, или девушка, очень похожая на нее. Картина шокировала публику тем, как высоко Олимпия держала голову. Она была бесстыдной. Беззастенчивой. За что ей извиняться? Это мужчины платили ей за секс. Она просто делала то, что ей говорили всю ее жизнь - подчинять свое тело и волю мужчинам. Как смеют эти люди судить ее? Они сами ее создали. Женщина не может продать свое тело без клиента. Олимпия смеялась бы всю дорогу к банку, а затем, скорее всего, раздвигала ноги перед директором банка, в обмен на бесплатный счет.
Ну и девушка!
Мона улыбнулась. Она бы хотела иметь смелость Олимпии. Ее бы не трясло на кровати в ожидании следующего клиента. Нет, она бы обмыла себя, омовение шлюхи, смывая остатки предыдущего клиента. Она бы поправила прическу. Она должна быть опрятной. Нанесла бы духи между бедер, за ушами, между грудей. Выпила бы белого вина, чтобы смыть с губ вкус последнего мужчины. Она откинулась бы на спинку кровати и массировала грудь, чтобы ее соски затвердели так, что, когда ее следующий клиент входил в комнату, он думал, что она возбуждается от одного его вида.
Она услышала, как открывается дверь.
Мона подняла голову. В дверях стоял Малкольм в своем костюме-тройке.
- Ах... - выдохнул он. - Моя Олимпия.
Мона не знала, что ответить, поэтому промолчала. Малкольм, казалось, не возражал против ее молчания. Он подошел к кровати и сел рядом с ней. Она уселась на подушке и замерла на простынях, ее тело дрожало.
- Вы так очаровательны, - сказал он мягко, его взгляд блуждал по ее обнаженному телу от лица к ногам и снова вверх. - Я буду наслаждаться вами сегодня.
- Я нервничаю, - ответила она.
- Безусловно нервничаете. Я не хотел и не ожидал ничего другого.
- Вы хотите, чтобы я нервничала?
- Очень. Это сделает триумф еще слаще. Мне нравится преодолевать нежелание. - Он наклонился и поцеловал ее грудь, прямо над грохочущим сердцем. Затем он встал и подошел к изножью кровати, где начал раздеваться. Сначала он снял жакет, затем жилет. Ловкие пальцы расстегивали пуговицы. Он не делал шоу из раздевания, и все же она не могла отвести от него глаз, когда он снял рубашку, обнажив сильные скульптурные бицепсы, плоский твердый живот и широкую грудь. Следующими были туфли, а потом и брюки. Ее глаза округлились при первом взгляде на его член, уже возбужденный и с блестящей головкой. Она наблюдала за ним, пока он шел обратно к ней, оценивая его впечатляющие размеры и еще более впечатляющую толщину. Она должна быть очень влажной, чтобы насладиться им внутри себя.
- Вы довольный мною? - спросил он, и она поняла, что это вовсе не вопрос. Это была констатация факта. Он знал, что она была довольна. Он просто хотел, чтобы она призналась в этом.
- Да. Хотя...
- Я обо всем позабочусь, - ответил он. - Ни одна женщина не пострадала.
Она рассмеялась, и это помогло ей успокоиться. Он снова сел на кровать рядом с ней. Он коснулся ее щеки, нежно провел пальцем по подбородку, отодвинул челку в бок и поцеловал в лоб.
- Я так рад, что вы согласились, - сказал он. - Очень рад. Прошло очень много времени.
- Для меня тоже.
- Тогда мы оба получим удовольствие.
- Хотя это ради вас, не так ли? - спросила она.
- О чем вы?
- Я имею в виду, что вы платите мне. Вы можете делать все, что пожелаете. И не важно, понравится мне или нет.
- Надеюсь, вам понравится, - ответил он. - Но это не требование. В целом, однако, ваше удовольствие доставит мне удовольствие. Однако не все, что я буду делать доставит вам физическое удовольствие. Мне - да, но не вам. Таков был характер нашего соглашения, верно?
- Да, - ответила она и кивнула.
- У вас еще есть время передумать. Я не принуждаю женщин. Это было бы низко даже для такого человека, как я.
Она покачала головой. - Я хочу.
- Даже если вы не получите удовольствие от секса, а вы получите, вам наверняка понравятся деньги.