- Возможно это наименее шокирующие слова, которые вы мне сегодня сказали. Миллион долларов, чтобы просто трахнуть меня? Серьезно? Это же абсурд.
- Я плачу миллион долларов не только за то, чтобы трахнуть вас. Трахать вас - это меньшее из того, что я с вами сделаю. За что я плачу миллион долларов - минимум, заметьте, - так это за то, чтобы поиметь вас. Простите за мой французский.
Она простила его французский. Впрочем, больше она ему ничего не прощала.
- Мне страшно подумать, чего вы ждете от меня за такие деньги. Я скорее продам себя за сто долларов, чем за миллион.
- Мона, вы не должны позволять мужчинам даже пожимать вам руку меньше чем за сто долларов. И вам нечего бояться.
- Вы ничего извращенного со мной не будете делать?
- Я буду делать с вами все, что захочу. Но вам все равно нечего бояться.
- Вы угрожали трахнуть меня. Что это вообще значит?
- Мы, вы и я, будем играть в игры. Или я буду играть, а вы подыгрывать. Вы не отличите реальность от фантазии.
- Я пойму.
- Это вы сейчас говорите... но я очень хорош в своих играх. - На этот раз он не улыбнулся. Он ухмыльнулся, как дьявол, как ей сказал.
- И как часто вы собираетесь трахаться со мной? Каждую неделю? Каждую ночь?
- Ничего подобного. Я ожидаю не чаще одной ночи каждые один-два месяца.
- И это все?
- У меня есть... обязательства в другом месте, скажем так. Я закованный в цепи мужчина.
Значит, женат? Похоже, так оно и было. Женат или у него есть девушка. Ну, его другая жизнь - это его дело, а не ее.
- Как вы мне заплатите? Наличными? Чек? Мы в галерее принимаем карты. - Хотя наличные были бы идеальным вариантом, ей бы хотелось увидеть чек, чтобы узнать, кто он и где живет.
- Я заплачу вам в валюте галереи. Я заплачу искусством.
- Вы заплатите мне искусством? Вы коллекционер?
- Так и есть. И моя частная коллекция была спрятана слишком долго. Я не могу придумать лучшего способа снова вернуть ее к жизни.
- Вы должны будете подтвердить происхождение. А учитывая, что я даже не знаю вашей фамилии...
- Происхождение я предоставлю в конце года. Я буду давать вам картины после каждой ночи, и вы сможете проверить их подлинность и застраховать. Когда наш совместный год закончится, я обеспечу безупречное происхождение для всех предметов, что увеличит их ценность и облегчит продажу.
- Безупречное, говорите?
- Безупречное и безукоризненное.
- Где будут проходить эти свидания?
- Ваша кладовая прекрасно подойдет для игровой комнаты. Кровать там, сзади, не так ли? Старинная латунная кровать?
Она прищурилась, глядя на него.
- Вы знаете о кровати в кладовой?
- Я видел кладовую. Там ваша мать держала самые лучшие экземпляры.
- Вы об эротических картинах.
- Как я сказал, лучшие экземпляры.
- Моя мать была совершенно бесстыдна. Не удивлена, что вы знали ее.
- Я очень сожалею о вашей утрате. Офелию Сент-Джеймс очень любили в художественном сообществе.
- Так оно и было. И эта галерея была ее жизнью. Она сказала мне сделать все, чтобы спасти ее.
- Я могу быть всем, - ответил он с ненавязчивой улыбкой.
- Да, - сказала она. - Думаю, можете.
- Значит мы договорились? - спросил он.
- Мне нужно еще подумать, - ответила она. Немного отвернувшись от него в сторону, Мона подперла голову рукой и глубоко вздохнула.
- У вас есть любовник? - спросил он. - Я не запрещу вам видеться с ним, если захотите.
- Мы расстались, - ответила она. - После смерти мамы.
- Мои соболезнования.
- В них нет нужды. Мы никогда не были влюблены друг в друга, только любовники. Он был мальчишкой.
- Шокирован. - Голос Малкольма звучал скорее довольным, чем возмущенным.
- Не совсем. Мне было двадцать четыре. Ему - восемнадцать. Он жил со своими родителями в квартире напротив дома моей матери. В последние месяцы я проводила с ней каждую ночь, спала в комнате для гостей. Было одиноко спать, когда мама медленно умирала в соседней комнате. - Ей не стоило рассказывать это Малкольму, и она не понимала почему рассказала, только потому что он казался заинтересованным, и прошло много времени с тех пор, как она говорила с кем-то так интимно.
- Я, безусловно, соблазнил бы ближайшего человека, - ответил Малкольм. - Даже если бы мама не умирала.
- Могу себе представить.
- Не стесняйтесь представлять меня соблазняющего кого-то. Рекомендую.
- К сожалению, это не было большим соблазном, - ответила она. - Он был молод, красив и, что самое главное, жил в пяти футах от нас. Мы говорили в коридоре, когда там сталкивались. Однажды вечером из квартиры вышел сосед и шикнул на нас за то, что мы смеялись, поэтому я пригласила его войти, чтобы закончить разговор. Мама уже спала. Каждый день, в девять вечера она уже спала, всё из-за таблеток. Я не планировала затащить его в постель, но кровать была единственным местом в комнате для гостей, куда можно было сесть. - Она улыбнулась, вспоминая, как лишила девственности Райана на старинной латунной кровати. Ей пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы та не стучала о стену.