– Когда нужно принять какое-нибудь решение, никогда не ставьте себя на место другого человека, потому что вы можете сделать страшную ошибку.
Укрепление и перевооружение армии проходило ужасно медленно. Жданов и Кулик предложили убрать из укрепленных районов устаревшее вооружение и заменить его новым, разработка которого еще не была закончена. Георгий Жуков возражал. Он говорил, что на это нет времени. Сталин вновь поддержал старых друзей. Когда началась война, строительство укреплений не было закончено.
20 апреля писатель Илья Эренбург, еврей по национальности, которым восхищался Сталин, узнал, что цензоры забраковали его антигерманскую повесть «Падение Парижа». Они выполняли указание Сталина не провоцировать немцев и не злить Гитлера. Еще через четыре дня позвонил Александр Поскребышев. «С вами хочет поговорить товарищ Сталин», – сказал он и попросил набрать личный сталинский номер. Как только его соединили, начали громко лаять собаки Эренбурга, его жене пришлось вывести их из комнаты. Сталин сказал, что ему понравилась книга. Потом поинтересовался, не намеревался ли автор обвинить в ней фашизм. Эренбург ответил, что это трудно осуществить, поскольку ему не разрешают даже пользоваться словом «фашисты».
– Продолжайте писать, – весело разрешил Сталин. – Мы с вами попытаемся протолкнуть третью часть.
Сталин продолжал любить литературу. Ему нравились хорошие книги, но он постоянно спрашивал себя: а что подумают в Берлине? Беспокоился Иосиф Виссарионович, надо сказать, напрасно. Гитлер был выше литературных нюансов и тонкостей.
Приближение войны ощущалось даже в ближайшем окружении Сталина. Запах пороха был настолько сильным, что Жданов даже предложил отменить первомайский парад. «А вдруг немцы отнесутся к нему как к провокации?» – с тревогой спрашивал он. Сталин парад не отменил, но специально поставил рядом с собой на мавзолее Деканозова, посла в Германии. Он старался показать, что между Москвой и Берлином по-прежнему теплые отношения.
4 мая вождь послал еще один сигнал Гитлеру о готовности к переговорам. Он снял Вячеслава Молотова с поста председателя Совнаркома и сам занял его место. Своим заместителем во внутреннем политбюро Сталин назначил протеже Жданова, опытного экономиста Николая Вознесенского. Это был смелый шаг, потому что Вознесенскому тогда исполнилось всего тридцать восемь лет. Он так стремительно взлетел на вершину большевистского Олимпа, что нажил себе немало врагов. Среди наиболее обиженных был Анастас Микоян. Он считал Вознесенского толковым и образованным экономистом, но не практиком, а теоретиком. Этот красивый, несомненно умный, но очень высокомерный ленинградец наивно радовался своему новому назначению. Берия и Маленков с самого начала невзлюбили технократа Вознесенского.
– Сталин продвигает учителя, чтобы преподать нам урок, – прошептал Маленков Берии.
Иосиф Виссарионович возглавил правительство и руководил страной, как это делал Ленин, через заместителей. Свою внутреннюю политику он строил на соперничестве между Берией и Маленковым, с одной стороны, и Ждановым с Вознесенским – с другой. Выход на мировую арену заставил Сталина заняться своей одеждой. Он сбросил мешковатые брюки и кавказские сапожки, стал носить хорошо отглаженные брюки, которые, к счастью, не заправлял в зашнурованные клеенчатые ботинки на шерстяной подкладке.
Наконец Сталин начал готовить своих военных к возможности войны. 5 мая он принял только одного посетителя, Андрея Жданова, который был вторым лицом в партийной иерархии, да и то разговаривал с ним всего двадцать пять минут. В шесть вечера они отправились из Маленького уголка в Большой Кремлевский дворец. Там их ждали две тысячи офицеров. Вождь вошел в зал в сопровождении Жданова, Тимошенко и Жукова.
Сталин высоко отозвался о темпах механизации Красной армии. Разгром Франции он шутливо списал на разочарование в любви: самодовольство вскружило французам головы, и они с таким пренебрежением начали относиться к своим военным, что девушки считали ниже своего достоинства выходить замуж за солдат и офицеров. Была ли немецкая армия непобедимой? – спросил он и сам же себе ответил: нет, не была. Непобедимых армий нет, но война приближается.