Кречко искоса глянул на него.
— Неделя цельная уйти может, пока я попаду на прием к Лаврентию Павловичу. Он хоть пока еще официально не назначен наркомом внутренних дел, но все нити у него в руках. Ежов — чистой воды фантом. Понимаете, что я хочу сказать?
— Конечно.
— Нихрена ты, Константиныч, не понимаешь! Мне придется прыгать через головы Куклачева и Меркулова! А Меркулов — мужик злопамятный. Этот Всеволод Николаевич, у него знаешь клыки какие? Не совайся!
Краем уха Андрей Константинович слыхал, что на прием к Берии попасть было проще простого. От сведущего человека слыхал, но афишировать это пока не стоит.
— А кто он, этот Меркулов? — спросил он.
— Заместитель начальника Главного Управления госбезопасности. Второй человек после Лаврентия Павловича. Третий после Бога. Это у вас там при Софье госбезопасностью не пахло, а у нас… враги кругом, генерал!
Волков вспомнил про контору светлейшего князя-кесаря Ромодановского и хмыкнул. Спецслужбы существовали еще при царе Горохе, только назывались по другому. Суть от этого не изменилась. Он доел свой салат и подождал, пока Кречко расправится с последней котлетой. Иван Михайлович легким посвистом подозвал метрдотеля, достал портмоне и расплатился. Волков в это время конфузливо смотрел в темное окно, а на обратном пути сказал:
— Знали бы вы, как стыдно нормальному, здоровому мужику, когда за него расплачиваются в ресторане!
— Вы у меня в гостях, батенька! — процедил уже «теплый» Кречко, — теперь у нас одна судьба. Мля! Такой геморрой на плечи взвалил! Так бы и врезал себе под задницу сапогом! Короче, генерал, или как вас там… утро вечера мудренее. Осведомлены о такой поговорке? Отлично! Всем отбой!
Выпивший Иван Михайлович старался не смотреть собеседнику в глаза. Утром он проснулся буквально за полчаса до прибытия и сразу отправился умываться. На Белорусский вокзал поезд Вильно-Москва прибыл около полудня — зимнее солнце стояло точно посредине малой дуги. Выходя на перрон, Андрей Константинович весьма удивился. Точно таким же он запомнился ему и в собственном детстве начала восьмидесятых, когда доводилось посещать столицу. Волков вслух высказал свое удивление, на что его собеседник, равнодушно глядя в сторону, ответил:
— Чего тут удивляться? Вокзал построен всего лишь в двенадцатом году — четверть века назад. Говорят, кучу царских червонцев на него угробили…
— А других тогда не было. Но что любопытно — и в конце двадцатого века подъезд к вокзалу остался четырехпутным. Как у вас сейчас. Перрон для электричек не в счет. Да я там и ни разу не был…
— Электрички у нас только на Ярославском и Курском направлениях, — будто вспоминая о чем-то неприятном, сказал Кречко, — поговаривают, что и на Ленинградском «эсвэшки» вскоре забегают… не знаю. Вот что, любезный Андрей Константинович, нам нужно к коменданту вокзала зайти — отметиться.
Нехорошо бегали у старшего майора госбезопасности глаза. Как будто задумал он свершить нечто постыдное, не согласующееся с понятиями его офицерской чести. К несчастию, Волков в это время загляделся на красавец паровоз Фт — локомотив финского производства, мимо которого они шествовали к указателю с лаконичной надписью «Выход в город».
— Нам сюда, произнес Кречко, потянув собеседника за рукав.
Они вошли в служебное помещение вокзала, прошли мимо вооруженного табельным оружием милиционера и остановились напротив строгой серой двери с надписью «Комендант». Иван Михайлович постучал и зашел первым, сделав знак Волкову, чтобы следовал за ним.
— Ну, вот и мы! — радостно произнес Кречко.
От двери за спинами прибывших отделились два крепко сбитых мужика в кожаных куртках, встали по бокам и чуть сзади Андрея Константиновича. Со стульев поднялись еще двое. Сидящий за столом человек в форме старшего лейтенанта госбезопасности засмеялся.
— Здравствуйте, Иван Михайлович! Кого это вы прихватили по дороге?
Волков беззвучно застонал. Ну конечно! Надо было быть последним кретином, чтобы поверить в искренность человека, носящего погоны комиссариата госбезопасности! В принципе, он мог бы расшвырять всю эту кодлу в пять секунд — здоровье, поддерживаемое заботливым симбионтом, позволяло. А что дальше? Судьба изгоя, человека вне закона, который вынужден шарахаться от каждого встречного? Тем временем ловкие и проворные руки оперов НКВД расстегнули его тулуп и вот уже его ноутбук перекочевал к старшему майору госбезопасности Кречко. Тот улыбнулся и положил его на стол.
— Извиняйте, гражданин Волков, или как вас там… ну нет у меня права на легкую веру первому встречному. Особенно, если он весьма непонятный субъект. Не приучены мы верить во всякие небылицы.