В кабинете командира части было накурено и натоптано. Вот-вот из столовой должны были доставить обед (на ресторанный вариант Волков не согласился — решил побыть демократом), и в ожидании его проверяющие завершали «разбор полетов».
— Мало, конечно, специалистов! — качал головой Кречко.
— И «действия по тревоге» не вполне меня устроили, — доводил Волков, — но по уровню третьего взвода неплохо. Старшина как, не все время безобразничает?
Майор Беспрозванный пожал плечами.
— Иногда бывает. Но мужик неплохой, жаловаться грех. Сапер от бога.
— Я у вас с сержантом разговорился, — сказал Кречко, вытаскивая записную книжку, — Величко его фамилия. Есть решение на самом высоком уровне, чтобы хороших специалистов оставлять на сверхсрочную. Не насильно, конечно. Нужно создавать условия: жилищные, материальные, досуг — все в комплексе. Девку ему, в конце-концов подсунуть смазливую! Такие кадры в армии нужны.
— Толковый сержант! — подтвердил командир части.
Волков кивнул.
— В условиях острого дефицита командного состава нас может выручить лишь профессионально подготовленный сержантский состав, состоящий из вот таких вепрей, типа Величко. Чтобы и в авторитете был, и с дисциплиной без проблем, и ответственность на уровне. Скажу вам, товарищ майор, больше: в ближайшее время планируется поднять размер денежного довольствия. Те деньги, что нынче получает командир взвода — лейтенант, будет получать командир взвода — сержант-контрактник. Офицерская зарплата поднимется на двадцать-тридцать процентов.
Двигаясь по кабинету командира части перенятой у Сталина походкой, Андрей Николаевич рисовал картины грядущей реорганизации Красной Армии. Точно Остап Бендер по прибытии в Васюки, он не жалел красок и терзал палитру, на которой пока ничего определенного не вырисовывалось.
— У нашей страны не хватает офицеров! — вещал он, — что поделаешь! Офицер — продукт долгой готовки. Поэтому нужно с умом использовать уже имеющихся! В стрелковой роте нового состава, согласно моим данным, планируется оставить два офицера: командира роты и его заместителя — стажера. За два года молодой лейтенант перенимает опыт своего старшего «коллеги» и отправляется на повышение — командовать ротой. Остальные же должности останутся за контрактниками: командир взвода, старшина роты, политрук! Возможно, политруков и упразднят, ибо главная задача солдата — это, все-таки, воевать.
— А что же будет с остальными офицерами? — поинтересовался Беспрозванный, — если в роте их останется двое, а согласно настоящих штатов должно быть шесть.
— Возможно, пока останется офицерской должность командира первого взвода! — предположил Кречко, — однозначное мнение по этому вопросу пока не выработано.
Волков пристально посмотрел на начальника штаба.
— Думаю, можно поручить начальнику штаба работу по вербовке сверчков… прошу прощения, по работе с наиболее грамотными сержантами. Красная Армия нуждается в специалистах. Как, товарищ капитан?
Смирнов осторожно заметил:
— Но ведь на этот счет пока не получено никаких указаний…
— Получите! В течение недели. Потому, как вскоре предстоит увольнение в запас и здесь прозевать нам никак нельзя. Вопросы ко мне еще есть?
Командир части вздохнул, и сказал что все вроде бы ясно. Неясно только одно: останется ли он, майор Беспрозванный командовать этой частью или его через месяц перебросят командовать каким-нибудь Иркутским военкоматом. Текучка кадров нынче наблюдается необычайная: кого вовсе увольняют из Вооруженных сил, кого переводят на другую работу, а кого переквалифицируют вовсе — в лесорубы. Чтобы валить тайгу на берегах Колым-реки.
После этой речи майору почудилось, что вскоре и впрямь, придется рукам командирским привыкать к топору, но Волков все то дело просек и решительно пресек.
— Несправедливо уволенные офицеры начинают возвращаться в части. Вот уже несколько месяцев в Москве заседает комиссия по пересмотру дел осужденных. К вам что, ни одного краскома не вернулось?
— Почему «не вернулось»? Вот, Алекперова уволили за пьянство в тридцать шестом… судя по личному делу. А в январе опять вернули.
Волков вздохнул и сказал, что все комиссии — это откормленный полуслепой слон на площади. Кого хоботом вверх зашвырнет, а кого и затопчет. Некоторых после этого реанимируют, а некоторых нет. Такова жизнь, которую можно сравнить с огромным катком — инерционность ее огромна, а смысла до сих пор явного не видно. И если к нему, Волкову, вопросов больше нет, то после обеда им нужно попасть еще в две части. А затем поздним вечером уехать в Минск — в штаб округа. Часть у Беспрозванного не самая плохая, а чтобы стать «отличной» потребуется много труда, так что простор есть, направления указаны — с Богом вперед!