Акулов выхватил трубку, прижал к уху.
— Какая там Селянка! — услышал он рассерженный голос. — Вы мне все спутали! Что происходит, опрашиваю! Почему замолчали? Выслал к вам роту. Сообщите прибытие. В чем дело, почему молчите?
— Накрылся ваш полк. Спасибо за сведения. Акулов говорит: слыхали такого?!
Он бросил трубку и весело крикнул Прокофьеву:
— Встречай роту! Теперь они не сунутся на Селянку. Выстояли Красные орлы!
В дверях Прокофьев столкнулся с красноармейцем:
— Белые на подходе со стороны Селянки…
Прокофьев выскочил за дверь, увлекая его.
Рота подходила к поселку настороженно, беляки с опаской поглядывали на молчаливые дома. Кавалеристов Прокофьев развернул в поселке, расставил в засадах пулеметы. Когда рота втянулась в улицу, пулеметы брызнули свинцом, а кавалеристы с криками «ура!» выскочили из-за домов.
Акулов налетел на офицера, ехавшего на лошади впереди роты. Тот выстрелил в упор. Обожгло правую руку. Перехватив саблю в левую, Акулов опустил ее на голову офицера.
Белогвардейцы были разбиты.
Успех этой дерзкой операции имел большое значение. Дивизия могла привести себя в порядок и продолжать бои. Улучшилось положение всей армии.
14 декабря 1918 года начдив Васильев сообщал в штаб армии:
«После поражения, нанесенного противнику в районе станции Селянка и Верхнекутамышского поселка, на участке дивизии спокойно. Противник пока держится пассивно»[60].
В другом донесении он сообщает:
«Душою и распорядителем этого лихого налета является комбриг Акулов»[61].
В приказе по дивизии Васильев выносил благодарность Акулову, отмечал его как «вдохновителя геройской атаки», проявившего «наивысшую храбрость». Васильев оценивал не только храбрость Акулова, но и объяснял причины этой храбрости. В рапорте командарму, ходатайствуя о награждении Акулова орденом Красного Знамени (уже второй раз!), он писал: «Благодаря его преданности делу и энергии, приобрел известность своей стойкостью и мужеством…»[62]
Именно преданность делу Советской власти, Коммунистической партии, делу трудового народа характеризует всю боевую деятельность Акулова. Отсюда — широкая известность, необычайная стойкость и уверенность, подлинное мужество и «наивысшая храбрость!»
Военный Совет 3-й армии вынес Акулову «сердечную благодарность за лихие действия и товарищескую выручку»[63].
Высокую оценку командования получили Стальной Путиловский полк, а также бойцы и командиры полка Красных орлов, от стойкости которых во многом зависел успех операции. Бесстрашному командиру путиловцев Павлу Прокофьеву наравне с Акуловым выносилась благодарность начдива.
Командарм направил телеграмму на имя комбрига Акулова:
«Передайте Крестьянскому Коммунистическому полку глубокую благодарность за удивительную стойкость и доблесть, проявленные верными сынами революции в последних тяжелых боях. Истомленные, измученные, голодные армейцы Коммунистического полка не выпустили оружия из рук, отбивали и наносили удары по наступающему врагу. С тревогой мы следили за боевой деятельностью полка и с гордостью читали в каждой сводке о славных подвигах»[64].
Телеграмма командарма, объявленная в приказе то дивизии, заканчивалась следующими словами:
«Да здравствуют Орлы-коммунисты! Революция не забудет вас!»
Через несколько дней после Кутамышского боя начдив Васильев подчинил Филиппу Акулову еще одну бригаду, 3-ю, наличных сил в которой, впрочем, было немного[65].
Полки обеих бригад были крайне истомлены, командование отводило их на отдых. Однако отдыхать пришлось недолго. Впереди предстояли еще более тяжелые бои.
Вопреки всему
Полки обессилевшей 29-й дивизии, в которой едва ли насчитывалось полторы тысячи бойцов, отводились в тыл для пополнения и отдыха. Васильев вместе с комиссаром дивизии Мрачковским 23 декабря 1918 года выехал в Пермь.
В штабе армии, расположенном в доме пароходчика Мешкова, царил беспорядок.
Командарм Лашевич, который заменил в конце ноября Берзина, выбывшего на другой фронт, растерянно опрашивал Васильева:
— Скажите, что происходит? Куда девались те батальоны и полки, которые направлялись в ваше распоряжение? У меня нет никакой связи…
Небольшого роста, шарообразный командарм снизу вверх смотрел на Васильева.
— Эти батальоны с первого же выстрела сдаются в плен в полном составе, — басил Васильев. — В лучшем случае — разбегаются.
64
ПАСО, ф. 41, оп. 1, д. 984, л. 64. Приказ по 29-й дивизии № 132 от 16 декабря 1918 года.