Роли конницы в гражданской войне на Урале Акулов придавал большое значение. Вопреки мнению многих, он считал, что ее можно широко использовать и здесь[84]. Победа кавалерийского полка в Кутамышском бою под Селянкой показала, насколько может быть эффективной кавалерия даже в трудных зимних условиях. Другое дело — умело или неумело ее использовать.
Захватив Пермь, белые продолжали наступать. Они были уверены в успехе и не ожидали серьезного отпора от уставших красноармейских частей.
Акулов, который находился в Верещагино, формируя бригаду, вновь решился на дерзкую операцию.
…В одной гимнастерке, распояской, зажав в зубах неизменную трубку, Филипп ходил по комнате станционного здания, где разместился его штаб.
За окнами тяжелыми хлопьями нехотя валил снег. Молчаливо застыли, будто боясь встряхнуться, высокие заснеженные тополя. Временами пробегал вдоль путей легкий ветерок, перепутывал лохматые хлопья, сбрасывал пушистые комья с ветвей черемухи и кидал их в оконные рамы.
Через заснеженные стекла едва угадывались железнодорожный состав, облепленный снегом паровоз, провалившаяся в сугробы будка сторожа. За ними навис сплошной полог белой мути, скрывавший недалекий лес и небо.
Акулов резко отвернулся от окна, шагнул к аппарату:
— Ну-ка, Нюрка, стукай в штаб дивизии. Прошу отпустить меня с орлами побузовать.
Нюрка отстукала.
Потягивая дым из трубки, Акулов ждал ответа.
— Спрашивает, куда бузовать, — подняла лицо от аппарата телеграфистка.
— Что он там допрашивает? В тыл, к белым.
Телеграфная лента передала ответ: «Разрешаю».
Акулов открыл дверь, крикнул:
— Прокофьева ко мне!
Филипп посмотрел на белую пелену за окном, а мысли его уже были далеко отсюда. Он уже слышал разгоряченное дыхание лошадей и видел заснеженные деревни в тылу белых…
— Построй 1-й эскадрон! — приказал вошедшему Прокофьеву.
Прокофьев чуть заметно кивнул головой. Вместе были под Покровским, Ирбитскими Вершинами, Кушвой, Комарихой, Левшино — им ли не понимать друг друга!
Без шапки, в расстегнутой и неподпоясанной гимнастерке, с веселыми искорками в глазах вышел Акулов к построенному эскадрону. Отставил ногу, немного скосил голову, исподлобья разглядывая кавалеристов.
— Мне нужно десятка четыре бойцов. Бузовать.
Откинув голову, прищурился, вглядываясь в лица. Случалось: не понравятся Акулову тусклые, пасмурные лица красноармейцев, не увидит он лихого задора во взгляде — недовольно командует: «Разойдись!».
Снег мягко похрустывал под копытами лошадей. Звякали уздечки. Снежинки серебрили непокрытую голову Акулова, плечи, таяли в расстегнутом вороте гимнастерки. Повеселевшие кавалеристы нетерпеливо, чуть подавшись вперед, смотрели на стоявшего перед ними лихого командира. Кого возьмет? Какую проверку учинит? Что учудит?
Бывало по-всякому. Многие из бойцов помнили, как их, новичков, поступающих в кавалерию, проверял Акулов. Он неожиданно выхватывал наган и кричал на опешившего бойца: «Пристрелю!» Если боец бледнел, терялся, Акулов гнал его от себя: «Куда тебе! Меня боишься, а белых и подавно!» Если же новичок не терялся и сам кричал на Акулова, а иногда даже грозил оружием, Акулов в этих случаях говорил: «Вот такого мне и надо. Орел!»
Сейчас Акулов шел вдоль строя, пытливо всматриваясь в лица. Манил пальцем то одного, то другого, отбирал. Всадники, посмеиваясь, поглядывали на него сверху вниз:
— Чудит Филя!
Те, кого выбирал Акулов, облегченно вздыхали, становились в новую шеренгу. Им велено было прикрыть звездочки зелеными ветками, а у кого есть погоны — нацепить.
Над лесами, полями и голой поскотиной кружила метель. Она перемахивала линию фронта, гуляла по тылам белых, неслась от села к селу, наметывала сугробы в узких переулках, с размаху ударяла в бревенчатые стены домов.
В узких сенях штабной избы белых жмутся часовые, робко проскальзывают в кухню, к теплой печке, курят махорку, поглядывают в расписанные узором окна: торчи не торчи на ветру — все равно ничего не видно, ни земли, ни неба.
В соседней комнате командир белогвардейского Степного полка полковник Киселев разговаривает по телефону. Слышимость плохая, приходится громко кричать в телефонную трубку. Часовым в кухне все слышно..
— Что? Акулов? Нет его перед нами. Наступать нельзя — метель… Да, да. Невозможно… Не слышу! — поджарый, стянутый ремнями полковник нервно дергает тонкими губами.
В трубке снова что-то зашипело, и Киселев поспешно закричал:
— Да, да, это я! Что?! Никакого поручика и отряда я не посылал… Обозы? Угнал? Как угнал? Не задавать глупых вопросов? Слушаю!.. Есть выступить!
84
До февраля 1919 г. на фронтах Республики имелись две крупные кавалерийские части, и обе действовали на юге: 1-я кавдивизия Ставропольских партизан, сформированная в октябре 1918 г., и 1-я сводная кавдивизия, в состав которой входила бригада Буденного, сформированная на Дону в ноябре 1918 г. и ставшая потом костяком знаменитой Конной Армии Буденного. (Путеводитель по ЦГАСА).