— Я изучаю конверт не только с целью узнать, кто отправитель, — спокойно пояснил Торндайк. — Это моя многолетняя привычка в отношении и писем, и рекламных проспектов, и бандеролей, и всего, что попадает мне под руку. Я приучил себя уделять должное внимание внешнему виду любого предмета или объекта. Практика показывает, что я прав; я не единожды находил снаружи писем или посылок такие приметы и сведения, которые впоследствии представляли огромную важность, в том числе для раскрытия преступлений. В частности, вот это послание, — он показал мне серый конверт, — сначала было запечатано, а затем вскрыто с помощью пара. Конверт грязный, потертый и пахнет выдохшимся табаком. Очевидно, письмо носили в кармане вместе со старой трубкой. Читая его, я понял, что оно должно было дойти до меня два дня назад, но дату старательно изменили с четырнадцатого числа на пятнадцатое. Вывод: у моего корреспондента очень ненадежный клерк.
— Может, ваш корреспондент сам носил письмо в кармане?
— Вряд ли. Во-первых, зачем ему беспокоиться, вскрывать собственное письмо над паром и снова запечатывать? Он разорвал бы испорченный конверт и взял новый. Клерк же не мог так поступить: его начальник написал адрес на конверте собственной рукой, поскольку письмо конфиденциальное. Во-вторых, случись такая замена, мой корреспондент почти наверняка добавил бы постскриптум с объяснением, а в-третьих, он не носит с собой трубку, потому что не курит. Впрочем, все это для меня несложно, однако я обнаружил кое-что гораздо более важное. Посмотрите сами.
Он протянул мне маленький перетянутый шнурком сверток с ярлычком, на котором значилось: «Джеймс Бартлетт и сыновья, производители сигар, Лондон и Гавана».
— Боюсь, что эту загадку мне не разгадать, — сказал я, поворачивая сверток туда-сюда и рассматривая ярлык. — Единственное, что бросается в глаза: строчки напечатаны неумело. В остальном пакетик самый обыкновенный.
— Что ж, один интересный факт вы заметили. — Торндайк забрал у меня сверток. — Но давайте изучим его подробнее и запишем свои наблюдения. Перед нами типичный багажный ярлык, который можно купить у любого торговца писчебумажной продукцией вместе со шнурком. Правда, поставщики из солидных компаний обычно используют фирменные пакеты со шнурками, к которым прикреплены ярлыки, но это мелочь. Что поразительно, так это надпись на ярлыке. Она напечатана не просто неумело, как вы выразились, а отвратительно. Вы разбираетесь в пишущих машинках?
— Увы, почти нет.
— Вы не узнаете эту модель? Ярлык выполнен на «бликенсдерфере» — неплохой машинке, но не той разновидности, которую используют коммерсанты, впрочем, от этого пока отвлечемся. Компания «Бликенсдерфер» выпускает несколько моделей машинок, самая компактная и легкая из которых — «литературная» — спроектирована специально для писателей и журналистов. Этот ярлычок напечатан именно на ней.
— Как вы определили?
— По звездочке: неопытный пользователь нажал клавишу со значком, а не с буквой. Только «литературная» модель имеет звездочку — я обратил на это внимание, когда выбирал машинку для себя. Таким образом, производитель сигар почему-то печатает этикетки своей продукции на «бликенсдерфере», предназначенном для творческих работ, а не для коммерческих предприятий. Вас это не настораживает?
— Да, — согласился я, — это необычно.
— Теперь, — продолжал Торндайк, — рассмотрим текст этикетки. Его печатал абсолютный новичок: в двух местах ему не удалось сделать пробелы между словами, в двух случаях он напечатал значки вместо букв, ну а количество опечаток — пять — превышает все допустимые нормы.
— Вы правы, этикетка неаккуратная. Интересно, почему этот неумеха не оторвал ее и не перепечатал? Неужели его начальник удовлетворен такой работой?
— Я задался тем же вопросом, — кивнул Торндайк. — Чтобы на него ответить, взглянем на оборотную сторону ярлыка. Обратите внимание: название фирмы напечатано не на самом ярлыке, как это обычно бывает, а на отдельной полоске бумаги, приклеенной к ярлыку, — прием грубый и сопряженный с потерей времени. Если мы еще тщательнее рассмотрим полоску с текстом, то заметим: она отрезана так, чтобы по размеру соответствовать ярлыку. Действовали с помощью ножниц: углы не вполне прямые, и в одном месте видна нахлестка, что часто случается при работе с ножницами. — Торндайк передал мне сверток и лупу, через которую я отчетливо разглядел все, о чем он говорил. — Надеюсь, не требуется объяснять, что стандартные фабричные этикетки имеют заданный размер и правильные уголки, чего в нашем случае не наблюдается. Нет также нужды доказывать, что ни один уважающий себя производитель не станет наклеивать такие этикетки. Полоску отрезали вручную, ножницами, с целью подогнать ее под размер ярлыка, после чего приклеили на поверхность. Работа грубая и топорная. Кроме того, для чего такие хлопоты? Ведь затраченное время стоит денег! Производитель взял бы готовый ярлык и напечатал на нем название — вот и все.
— Да, вы правы, — ответил я. — Но если ярлык нечаянно испортили, почему служащий не оторвал его и не выбросил? Что ему стоило быстро напечатать и приклеить новый?
— То-то и оно. Посмотрите на полоску еще раз. Она сильно обесцвечена, словно ее вымачивали в воде. Остановимся на этой версии. Выходит, полоску отделили от другой упаковки, то есть отправитель имел одну полоску, которую, размочив клей, снял с оригинальной упаковки, высушил, обрезал края и наклеил на этот ярлык. Если он произвел эти манипуляции до того, как печатать текст, — а скорее всего так оно и было, — он не стал бы отклеивать полоску во второй раз, чтобы не повредить напечатанные буквы.
— Вы ведете к тому, что упаковка не фабричная, а подделка?
— Не торопитесь с выводами, — покачал головой Торндайк. — Я демонстрирую пример того, что тщательное исследование запакованной посылки или запечатанного конверта побуждает получателя уделить особое внимание их содержимому. Давайте вскроем сверток и посмотрим, что внутри.
Он ловко разрезал обертку острым ножом, и мы увидели плотную картонную коробку, обернутую в несколько рекламных листов. Торндайк раскрыл ее — внутри лежала большая, с обрезанными кончиками сигара, обернутая в вату.
— Клянусь Юпитером, трихинопольская! — воскликнул я. — Ваша любимая марка, доктор.
— Да, вот еще одна аномалия, которую мы упустили бы, не находись мы в состоянии боевой готовности.
— Какая аномалия? — опешил я. — Считайте меня болваном, но я не вижу ничего необычного, что производитель сигар посылает одну из них в качестве рекламного образца, а если клерк плохо владеет машинописью и испортил этикетку, то это не ухудшает качество сигары.
— Вы помните надпись на ярлыке? — нахмурился Торндайк. — Прочтите ее снова и взгляните на рекламные листки. Что там написано? «Господа Бартлетт и сыновья производят сигары только из отборных листьев, выращенных на собственных плантациях на острове Куба».
— Ну и что?
— А то, что они не изготовили бы трихинопольскую сигару с обрезанным кончиком из листьев, произрастающих в Вест-Индии. Перед вами, мой друг, странная аномалия: ост-индская сигара, посланная вест-индскими плантаторами.
— Что же из этого следует?
— То, что эта сигара — кстати, славного сорта — заслуживает пристального исследования. — Он достал из кармана мощную лупу с двумя линзами и осмотрел поверхность сигары и оба кончика. — Взгляните сюда, на маленький кончик, — попросил он, передавая мне сигару и лупу. — Ваше мнение на сей счет?
Я направил лупу на срез туго скрученного листа:
— По-моему, лист слегка развернут в центре, как если бы его приподняли тонкой проволочкой.
— Замечательно! — обрадовался Торндайк. — Я полностью разделяю ваше мнение. Давайте продолжим изучение сигары. — Он положил ее на стол и с помощью острого перочинного ножа с тонким лезвием разделил вдоль на две половинки. — Ecce signum![4] — произнес он, когда обе части сигары разошлись в стороны.