Красный отпечаток большого пальца

— Вы намерены допросить свидетеля? — поинтересовался судья, видя, что барристер не встает.

— Нет, милорд, — ответил тот.

Гектор Трамплер с нескрываемым изумлением снова обернулся к адвокатам, и его широкое красное лицо озарилось улыбкой триумфатора. Та же улыбка отразилась и на лице мистера Синглтона, возвращавшегося на свое место за столом, и, когда я взглянул на Торндайка, мне на мгновение показалось, что на его непроницаемом лице промелькнула тень усмешки.

— Герберт Джон Нэш! — объявил пристав.

Поднялся полноватый, средних лет господин, производивший впечатление человека рассудительного, степенного и одновременно порывистого. Сэр Гектор встал и спросил его:

— Вы, мистер Нэш, служите в отделе дактилоскопической экспертизы Скотланд-Ярда, верно?

— Да, я один из ведущих сотрудников.

— Вы слышали показания мистера Синглтона?

— Конечно.

— Вы согласны с утверждениями свидетеля?

— Полностью. Я также готов присягнуть, что след на бумаге, найденной в сейфе, — это отпечаток левого большого пальца подсудимого Рубена Хорнби.

— Вы полагаете, что ошибка исключена?

— Она немыслима, сэр.

Прокурор многозначительно посмотрел на присяжных и уселся в кресло, а Энсти опять промолчал, лишь сделал какую-то пометку в своих бумагах.

— Мистер Трамплер, вы собираетесь приглашать других свидетелей? — осведомился судья, погружая перо в чернильницу.

— Нет, милорд, — вальяжно промолвил сэр Гектор. — В этом нет необходимости. Ситуация очевидна. Дело выигрывает сторона обвинения.

Энсти быстро вскочил, словно спохватившись, и, апеллируя к судье, произнес:

— Я вызываю свидетеля, милорд.

Судья кивнул и что-то черкнул на листе, а Энсти обратился к публике с краткой преамбулой:

— Милорд и господа присяжные, на этой стадии разбирательства я не стану утомлять вас длинным выступлением, а сразу перейду к показаниям первого свидетеля защиты.

Джульет сжала мою руку и пролепетала угасающим шепотом:

— Это ужасно. Доводы Синглтона поистине сокрушительные. Что можно им противопоставить? Я в отчаянии. Бедный Рубен! Он пропал, доктор Джервис! Пропал безоговорочно. Теперь у него нет ни единого шанса выкарабкаться.

— Мисс Гибсон, вы лично сомневаетесь в его невиновности? — спросил я, поглаживая ее по руке.

— Да что вы! — возмутилась она, высвобождая руку. — Я как никогда уверена в ней.

— В таком случае, — резонно заметил я, — у стороны защиты наверняка найдутся какие-либо способы доказать данный факт.

— Господи, поскорее бы, — грустно пробормотала она. — Неизвестность терзает больше всего.

В этот момент пристав огласил имя свидетеля:

— Эдмунд Хорфорд Роуи.

На свидетельское место поднялся проницательного вида седой мужчина с бритым лицом и коротко подстриженными бакенбардами.

— Ваш род занятий, мистер Роуи? — спросил Энсти.

— Доктор медицины, читаю курс судебной медицины в колледже при Южной лондонской больнице.

— Вам случалось в профессиональных целях изучать свойства крови?

— Конечно. Они имеют огромную важность с судебно-медицинской точки зрения.

— Что происходит, когда капля крови — допустим, из порезанного пальца — падает на дно металлического сейфа?

— Капля крови из живого тела, упавшая на не впитывающую влагу поверхность, в течение короткого времени превращается в студневидную массу, сначала сохраняющую некоторый объем и цвет жидкой крови.

— Далее она претерпевает изменения?

— Да, через несколько минут студневидная масса начинает высыхать и приобретать твердость, так что кровь разделяется на две составляющие: твердую и влажную. Первая представляет собой крепкий, жесткий студень темно-красного цвета, вторая — бледно-желтую жидкость.

— Каково состояние крови через два часа?

— Получится капля почти бесцветной жидкости с маленьким красным комочком в центре.

— Если такую каплю перенести на белый лист бумаги, как она будет выглядеть?

— Бумага смочится бесцветной жидкостью, а комочек, с высокой долей вероятности, прилипнет к листу.

— Приобретет ли кровь на бумаге вид однородной жидкости?

— Определенно нет. Жидкая субстанция будет выглядеть как вода, а комочек — как твердая масса, приклеившаяся к бумаге.

— Кровь всегда принимает подобный облик?

— Всегда, если не использованы какие-либо искусственные средства, препятствующие свертыванию.

— Каким образом кровь предохраняют от свертывания и высыхания?

— Существуют два распространенных метода. Один — быстро помешивать или взбивать свежую кровь. Так удается освободиться от фибрина, вызывающего застывание крови, и она какое-то время не меняется внешне, оставаясь жидкой. Другой способ заключается в том, чтобы растворить в свежей крови некоторую долю щелочной соли, и тогда кровь не загустеет.

— Согласно свидетельству инспектора Сандерсона, он исследовал сейф в десять часов тридцать одну минуту и заметил на дне две крупные капли крови. Сержант Бейтс дал суду показания, что осмотрел сейф в двенадцать тридцать, то есть еще двумя часами позже, и перенес одну из капель на бумагу. Капля к тому времени не загустела и не засохла, а выглядела на листе как однородная красноватая жидкость цвета крови. Каковы, на ваш взгляд, ее природа и состояние?

— Если это действительно была кровь, то либо дефибринированная, то есть с извлеченным посредством взбивания фибрином, либо смешанная со щелочной солью.

— По-вашему, капли, найденные на дне сейфа, не являлись обычной кровью, вытекшей из пореза или другой раны?

— Я уверен, что такое невозможно.

— Доктор Роуи, вам приходилось работать с отпечатками окровавленных пальцев?

— Да, совсем недавно я провел ряд экспериментов на этот предмет.

— Резюмируйте, пожалуйста, свои выводы.

— Я поставил своей задачей определить, оставляют ли пальцы, выпачканные кровью, особые и характерные следы. Проведя множество опытов, я удостоверился, что крайне сложно получить отчетливый отпечаток пальца, смоченного свежей кровью. Типичный результат — лишь красное пятно, не показывающее рисунка бороздок по причине того, что кровь заливает желобки между линиями отпечатков. Но если кровь на пальце подсушить, отпечатки выходят куда более качественными.

— Можно ли выявить среди других отпечаток, оставленный почти сухим пальцем?

— Да, это несложно. Когда кровь почти сухая, она твердая и пристает к бумаге иначе, чем жидкая. Это позволяет изучить мелкие детали поверхности пальца, такие как устья потовых желез, которые отсутствуют, если палец влажный.

— Посмотрите на бумагу, обнаруженную в сейфе, — попросил Энсти, протягивая доктору Роуи злополучный листок, — и скажите, что вы видите?

Свидетель взял лист и стал разглядывать его сначала сквозь пенсне, а потом в лупу.

— Здесь два кровавых следа и один отпечаток, видимо, большого пальца. Из двух следов один — пятно, слегка размазанное пальцем, другое — обычное. Оба они оставлены довольно жидкой кровью. То же самое относится к отпечатку большого пальца.

— Вы убеждены, что он сделан жидкой кровью?

— У меня нет ни малейших сомнений.

— Вы заметили в нем что-нибудь необычное?

— Он неправдоподобно отчетлив. Я поставил немало экспериментов, чтобы добиться яркости отпечатков пальцев, смоченных свежей кровью. Вот посудите сами. — Тут доктор Роуи показал стопку листов, каждый из которых был испещрен отпечатками окровавленных пальцев, и, поочередно приложив их к тому оттиску, что нашли в сейфе, подвел итог: — Ни один из моих результатов даже близко не равен этому.

Бумаги немедленно передали судье, Энсти сел, а Гектор Трамплер с несколько озадаченным видом поднялся для перекрестного допроса.

— Вы утверждаете, что кровь на дне сейфа дефибринирована, то есть искусственно обработана. Что же это означает?