Давайте еще раз вникнем в суть дела. Итак, отпечаток пальца оставлен Рубеном Хорнби или нет? Что свидетельствует в пользу того и другого? Что служит опровержением? Вспомните про рисунок бороздок. Он идентичен с узором большого пальца обвиняемого и даже сохраняет след шрама, специфическим образом пересекающего линии. Если красный отпечаток пальца, найденный в сейфе, подлинный, то он оставлен Рубеном Хорнби, — по-другому и быть не может. Но существует иная точка зрения, аргументированная стороной защиты: оттиск пальца — поддельный, это механическое воспроизведение оригинального отпечатка из пальцеграфа. Так настоящий это отпечаток или сфальсифицированный мошенником? От того, как вы ответите на данный вопрос, будет зависеть судьба подсудимого. У вас нет права на ошибку.
Воскресите в памяти основные показания. Какие из них подтверждают подлинность отпечатка? Вдумайтесь: идентичность рисунка не свидетельствует об этом, ибо фальшивка также демонстрирует тождественность бороздок. Подлинность отпечатка — это главный постулат стороны обвинения, но достаточно ли он доказан? Проанализируйте ситуацию и сделайте вывод.
Какие показания свидетельствуют о том, что красный отпечаток — подделка? Вы слышали данные о несовпадении размера, об использовании специальных приспособлений и веществ и прочее. Учтите, что взломщики сейфов обычно не обеспечивают себя раскатными плитами и валиками, чтобы с их помощью оставить отчетливые следы собственных пальцев. Вспомните и про случайный след в виде буквы «S», который существует лишь на единственном оригинале, но почему-то оказался на красном отпечатке. Не забудьте про странное исчезновение и не менее удивительное возвращение пальцеграфа. К этим показаниям нужно добавить результаты экспериментов, представленные доктором Торндайком, показавшим нам прямо здесь, в зале, как ловко и искусно можно подделать отпечаток пальца.
Если после вдумчивого взвешивания всех фактов вы решите, что красный отпечаток большого пальца оставлен обвиняемым, ваш долг — признать Рубена Хорнби виновным, а если вы придете к выводу, что отпечаток — подделка, значит, подсудимый невиновен. Даю вам время на обсуждение, а пока объявляю перерыв.
На полминуты воцарилась тишина, после чего встал старшина присяжных.
— Мы вынесли вердикт, милорд, — произнес он.
Рубену Хорнби велели подняться и подойти к барьеру, отделявшему скамью подсудимых от остальной части зала. Клерк в сером парике обратился к присяжным.
— Вы все единодушны в вашем заключении, джентльмены? — спросил он.
— Да, — кивнул старшина.
— Огласите вердикт. Виновен обвиняемый или невиновен?
— Невиновен, — заявил старшина, возвышая голос и бросая взгляд на Рубена.
Буря аплодисментов грянула на галерее, и в этот раз судья не остановил ее. Миссис Хорнби вдруг засмеялась визгливым, неестественным смехом, после чего, словно спохватившись, зажала себе рот платком и сидела так, глядя на Рубена; по ее щекам катились крупные слезы. Джульет уронила голову на руки и беззвучно зарыдала.
Судья поднял руку и, когда возбуждение улеглось, обратился к обвиняемому, который все еще стоял перед барьером; вид у юноши был спокойный, только щеки порозовели.
— Рубен Хорнби, должным образом взвесив все факты, присяжные сочли вас невиновным в преступлении. Я всем сердцем согласен с этим вердиктом. От всей души поздравляю вас. Вы полностью оправданы и покидаете этот зал с чистой душой и незапятнанной репутацией. Симпатии суда изначально были на вашей стороне, ибо ваше мужество и выдержка заслуживают уважения. Я, в свою очередь, искренне радуюсь вашей удаче, поскольку, не будь у вас таких талантливых защитников, результат мог быть совсем другим. Думаю, что выражу всеобщее мнение: своей свободой вы обязаны доктору Торндайку, выстроившему блистательную линию защиты. Благодаря его знаниям, опыту, проницательности и изобретательности была предотвращена серьезная ошибка правосудия. Все свободны, господа, до свидания.
Судья поднялся с места, за ним — все присутствующие. На лестнице со зрительской галереи раздался громкий топот ног; лязгнул замок — дверь на скамью подсудимых отпер приветливо улыбавшийся полицейский. Рубен Хорнби вышел и спустился в зал суда.
Глава 17
Печали и радости
— Лучше бы подождать, пока разойдется публика, — сказал Торндайк, когда поздравления закончились и мы остались с Рубеном в опустевшем зале. — А то, как только мы выйдем, нас может ожидать бурная демонстрация чувств.
— Что угодно, только не это, во всяком случае, не теперь, — устало произнес Рубен, пожимая руки миссис Хорнби, по-прежнему плакавшей, и своему дяде, который тоже время от времени вытирал слезы, хотя его лицо светилось от гордости и удовольствия.
— Приглашаю всех к себе домой на ланч, — улыбнулся Торндайк.
— Очень рад, — ответил Рубен. — Хорошо, если в программу войдут и водные процедуры.
— Вы придете, Энсти?
— А какие подадут блюда? — лукаво подмигнул барристер, уже снявший парик и мантию и из серьезного адвоката превратившийся в обычного забавного весельчака.
— Ах, чревоугодник! — засмеялся Торндайк. — Приходите и увидите.
— Увидите? Вот те раз! Приходите и съешьте — так гораздо лучше, — отшутился Энсти. — Но сейчас мне надо бежать, чтобы успеть заскочить к себе на квартиру и завершить кое-какие дела.
— Как отправимся? — спросил Торндайк, когда барристер исчез в дверях. — Полтон приехал в кэбе, но мы все там не поместимся.
— Мы вчетвером сядем в кэб, а доктор Джервис проводит Джульет, — предложил Рубен. — Вы не возражаете, мистер Джервис?
Я вздрогнул от неожиданности, вяло пробормотав:
— Если мисс Гибсон позволит мне сопровождать ее, я буду счастлив.
Джульет, видимо, не разделяя моей радости, залилась краской смущения, но не возразила, хотя отреагировала довольно холодно:
— Что ж, конечно, давайте пройдемся пешком. Не сидеть же на крыше кэба?
Толпа к тому времени почти разошлась, и мы спокойно спустились по лестнице. Кэб ждал у тротуара, окруженный кучкой зрителей, которые восторженно приветствовали Рубена, едва он появился в дверях. Мы с Джульет проводили своих друзей, помахали им рукой и быстро зашагали вниз по Олд-Бейли в сторону Ладгейт-хилла.
— Возьмем хэнсомский кэб, мисс Гибсон?
— Нет, лучше прогуляемся. Немного свежего воздуха пойдет нам на пользу после затхлого, душного зала. Все это напоминает мне сон, но какое облегчение! Господи, неужели кошмар закончился?
— Воспринимайте это, как страшный сон. Вы пробудились и поняли, что на самом деле ярко светит солнце.
— Вы правы, — согласилась она, — но я пока не могу совладать с волнением, да что там скрывать — я потрясена.
Мы повернули вниз по Нью-Бридж-стрит в сторону набережной и шли рядом, но совершенно как чужие люди: ничто не напоминало о наших прежних отношениях, так сильно изменившихся после размолвки.
— Доктор Джервис, — критически оглядела меня она, — я думала, вы будете радоваться, гордиться, даже ликовать, а на вас лица нет. В чем причина? Вас что-то смущает? Ведь благодаря доктору Торндайку, мистеру Энсти и вам мы одержали убедительную победу!
— Я и вправду доволен, мисс Гибсон. Но чем мне гордиться? Мой старший коллега поручал мне кое-какую вспомогательную работу, да и ту я выполнял нерадиво.
— Вы умаляете свои достижения. Вы старались, даже я могу это подтвердить, — возразила Джульет, озадаченно посмотрев на меня. — У вас нынче плохое настроение, так?
— Да, и мне стыдно за свой эгоизм. У нас сегодня действительно праздник, нужно веселиться, а я зациклен на своих мелких неприятностях, — угрюмо произнес я. — Буду с вами откровенен. Дело Рубена завершено, а значит, мои обязательства перед доктором Торндайком исчерпаны. Мне придется возвратиться к прежней жизни, где мало хорошего. Тоскливая, нудная практика в больнице — не очень вдохновляющая перспектива. С Торндайком я ожил, открыл для себя новые горизонты, но теперь все заканчивается. Это расследование стало оазисом в пустыне моей бесцветной, однообразной жизни. Я наслаждался общением с замечательным человеком, которого уважаю больше всех людей на свете, и участвовал вместе с ним в событиях ярких и интересных. Я также приобрел нового друга и не хочу, чтобы он исчез из моей жизни, как он, по-моему, собирается поступить.