Ольга ушла, не попрощавшись, а Смагин, закрученный в водовороте множества дел, связанных с любым отплытием судна в дальний рейс уже через пару минут позабыл о ней и лишь через месяц, далеко в океане, когда прошла эйфория после встреч с пестрыми базарами Сингапура, сверкающего золотом неповторимого Бангкока, заброшенными в джунглях дворцами Мадраса, Игорь почему-то с тоской вдруг вспомнил все поминутно, каждое слово Ольги, ее опустошенный взгляд, свои беспечно брошенные слова.
Боже, как же теперь он страдал, вспоминая последние часы расставанья. Но видно есть на свете бог, или просто душа женщины не такая черствая, как иногда кажется мужчинам, но в тот же день Смагину принесли радиограмму. «Игорь нас все нормально зпт Димочка растет эпт родители здоровы зпт желаю счастливого плавания целую зпт твои Дима Оля тчк».
Как же он проклинал себя, когда их судно попало в жесточайший шторм в Индийском океане, а, наспех загруженный свинец в твиндеках сместился, в клочья, разрывая стальные крепления и заваливая судно на критический крен, после которого наступает угол заката, метацентрическая высота становится ровна нолю и любой пароход, независимо от величины и водоизмещения переворачивается, словно океанская яхта, потерявшая балласт, в считанные секунды. В эти минуту перед глазами Игоря выплыло, словно из тумана брызг, срываемого ураганным ветром с вершин десятиметровых волн, бледное и печальное лицо его любимой Олечки.
Нет, он не вспомнил в ту минуту ни матери, ни отца, ни даже маленького Демона, только грустные, словно у мадонны глаза ее светились искрами надежды из глубин черного, освещаемого вспышками молний, неба.
Опытный, с припорошенными серебристой сединой волнистыми волосами, капитан Петр Иванович Масалов дал команду третьему механику перекачать остатки топлива в танки, противоположного крену борта, судна и сделал еще одну грубейшую ошибку, вторую за этот рейс, после того, как согласился взять в порту Бомбей за хороший фрахт тысячу тонн свинца в слитках на Нью-Йорк, в верхнюю часть грузовых твиндеков.
Зная, что в осеннее время в северной части Индийского океана штормов практически не бывает, капитан Масалов надеялся проскочить на скоростном «писателе» до Суэца, там забункероваться и с хорошей остойчивостью спокойно идти через Атлантику. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Жестокий ураган поднялся от южной оконечности Африканского материка и, набирая силу, обрушился на восточную часть Аравийского полуострова, сметая на своем пути все живое, разгоняя волны пятнадцатиметровой высоты, которые, словно черные неприступные горы Сихоте — Алиньского хребта, накатывались на беззащитное суденышко, и только чудо могло спасти корабль от гибели.
К счастью чудо произошло и непонятно почему, но развернутый против волны заваливающийся то на один, то на другой борт сухогруз все же выдержал и не перевернулся. И в этот раз морское везение оказалось на стороне, сгрудившегося на ходовом мостике, в оранжевых спасательных жилетах, двадцати шести членов экипажа. Ураган прошел также быстро, как и внезапно возник, море слегка утихло, только серые рваные облака еще неслись с юга, огрызаясь проливным дождем.
Через неделю, уже в Средиземном море никто и не вспоминал и минувшей опасности, так же, как если бы пароход в ту ночь пошел на дно, и уже через месяц жители портового города Владивостока забыли бы о трагедии, прочитанной в местной печати и услышанной по радио. Измученные ожиданиями жены, возможно, еще год-два отмечали бы гибель моряков, собираясь мелкими группами у бронзового обелиска на морском кладбище и лелея надежду, что кто-то из моряков еще объявится спасенным.
Но проходили годы, надежды угасали, кто мог, повторно выходил замуж, и дети называли новых мужчин в своем доме папой, и лишь матери до самой смерти вспоминали бы о своих сыновьях, перелистывая старые бархатные альбомы с выцветшими фотографиями молодых и бравых сынов, и орошали бы их слезами выцветших и потухших глаз.
Вот почему сегодня Смагин пропустил эту неказистую парочку на борт судна. Он знал, что такое море, и никто на земле не мог точно сказать, свидятся ли эти люди вновь или нет, вернуться ли обратно все эти ребята, что поднимаются сейчас по трапу к своим женам, невестам, сыновьям. Они переступили черту отделяющие два мира и чтобы продолжить жить, требовалось переступить ее обратно.
Игорь с сожалением посмотрел на вахтенного помошника, который с пристрастием, словно натренированный охранник при входе в опасную зону, проверял багаж пассажиров на наличие спиртного, оружия и прочих, запрещенных к вывозу вещей на красном пассажире, хотя любой из этих моряков за определенную плату пароходскому чиновнику мог бы на вполне законных основания загрузить на судно контейнер выпивки и за месяц обогатиться на торговле зельем в экспедиции.