«Что же вы за моряки, почему с таким презрением вы посматриваете в сторону этих простодушных с загорелыми, обветренными лицами парней и девчат. Они, возможно, еще и не знают, что завтра им преподнесет океан, но в их глазах светится уверенность, эти ребята готовы ко всему».
Глава VI. Кровавые осколки тоталитаризма.
Погрузка пассажиров уже заканчивалась, когда к борту теплохода подъехал серебристый автобус с огромными тонированными окнами. На причал резво спрыгнул коротконогий, толстенький военный в зеленой форме погранвойск с пагонами майора. За ним из автобуса строем начали выходить солдаты с бритыми, загорелыми затылками, огромными спортивными сумками и рюкзаками за плечами. Правда, солдатами их назвать было трудно. Они больше были похожи на анархистов времен гражданской войны. Кто-то был одет в тельняшку безрукавку с крапчатым беретом отрядов особого назначения на голове, другие в обычные черные майки и бежевые полевые кепочки. Почти все парни были обуты в фирменные кроссовки, и каждый второй нес в руке японский двухкассетник. Они полукругом расположились на причале присели на свои рюкзаки и закурили. В воздухе повис до боли знакомый запах марихуаны.
— Это что еще за клоуны, — непроизвольно вырвалось у Игоря, — кто такие?
Майор снизу помахал какой-то бумажкой и начал подниматься по трапу.
— Распоряжение главнокомандующего, — военный козырнул и тут же снял фуражку, чтобы обтереть обильные струи пота. Извините, не представился, Майор Колобашкин. Сопровождаю группу военнослужащих из Афганистана, приказано рассредоточить их по несколько человек по точкам, точнее развести по погранзаставам на Южных и Северных Курилах для продолжения службы и так сказать прохождения реабилитационного периода. Вот мое предписание, заверенное командующим Дальневосточным пограничным округом.
Игорь взял бумагу, мельком посмотрел и вернул ее офицеру.
— У меня гражданское судно, военных брать на борт не положено, тем более, где ваш счет на оплату.
— Деньги поступят очень скоро, вот мое гарантийное письмо, — майор протянул очередную пожеванную бумажку с серьезными гербовыми печатями, — этих парней нельзя держать на берегу среди нормальных граждан. Они все чокнутые наркоманы, прошли и кровь, и смерть, год в Афганистане, это вам о чем-нибудь говорит.
— У меня нет отдельного помещения, чтобы изолировать ваших боевиков, я даже не знаю, есть ли у них оружие и наркотики. Вы что же, майор, не чувствуете запах, это же дурь, они мне здесь такое устроят.
— Дайте мне какое — нибудь помещение подальше от пассажиров и выдайте сухой паек на три дня, мы даже в ресторан подниматься не будем, — не унимался майор.
— Слушай, Колобашкин, а у тебя хоть табельное оружие имеется, если в случае чего припугнуть героев.
— Их разве Макаровым испугаешь, майор указал на кобуру под кителем. Пусть себе кумарят до Курил, а там мы их раскидаем по одному в разные заставы и там эту дурь из них быстро выгонят, — Колобашкин жалобно посмотрел на Смагина. — Выручай, начальник, это моя последняя командировка, год дома не был. Мы договоримся, — он заговорчески улыбнулся и, взяв Игоря за рукав, отвел в сторонку. — У меня с собой пара трофейных «волын» имеются, не китайские, а чисто немецкого изготовления. Выберешь себе любую красотку, хочешь мисс «Беретту», хочешь Кольт «Магнум — «миротворец» сорок четвертого калибра, обе пушки в идеальном состоянии.
— Ладно, уговорил, сейчас что-нибудь поищем для вашей бригады, только гляди, вся ответственность на тебе и мои моряки лично досмотрят каждого твоего солдата, чтобы даже ножи на переход сдали на хранение. — Он жестом подозвал вахтенного.
— Срочно вызови пассажирского, вояк берем с собой, нечего им в городе околачиваться.
— А вы с капитаном советовались, — не удержался вахтенный, — я думаю, он не обрадуется таким пассажирам.
— Не переживай, я его поставлю в известность, а ты делай, что тебе говорят, я не сомневаюсь, что Семенов о военных уже знает, такой цыганский табор под бортом судна никого не оставит без внимания.
Пассажирский появился, как по мановению волшебной палочки.