— Ты идешь?
— Да, — не стала девушка задавать больше вопросы.
Бутылку шампанского я не забыл, но морально топтаться на ее чувствах сейчас не собирался. Когда оппонент слаб и жалок, в этом нет никакой чести.
«По прошествии времени преступник забудет причину своего преступления, поэтому лучше всего сразу его казнить», — тут же озвучил внутренний голос цитату из кодекса самурая.
Ой да заткнись ты, умничать тут будешь, — мысленно выругался я сам на себя, направляясь к заваленным намытым хламом домам. Обойдя остатки смытого волной и частично сложившегося дома, зашли во второй, устоявший на сваях. Я опасался найти здесь мертвых людей, но дом оказался пуст. Все же волна ударила после обеда — в то время, когда жители еще в основном не дома, а еще на работе.
Этот уцелевший дом не стоял на сваях словно на куриных ножках — как большинство домов у самого берега. Но первый этаж здесь был хозяйственным — гараж, беседка, мастерская. Все завалено мусором, в пустом гараже на две машины стоит вода. На втором этаже несколько стекол выбито — от удара второго дома, но с обратной от берега стороны обнаружилась уцелевшая сухая комната. Судя по розовому одеялу и плакатам на стенах, принадлежит девочке-подростку.
— Располагайся, — взял я за руку Алису, проводя в комнату. Девушка в коридоре была явно дезориентирована, шла выставив руки и глядя невидящим взором широко раскрытых глаз. Тыкалась бы как крот, если бы я ее не провел.
— Как ты здесь видишь вообще? Еще и в очках? — не выдержала вдруг она.
Хм. Интересный вопрос, я как-то не обратил внимания. Ну вот так, вижу: во мне, похоже, вместе с эхом Сияния проснулась частичка демонической сущности. Поэтому темнота для меня как для кошек, серыми красками раскрашена.
Или же это дело не во мне и не в Сиянии, а у этой слепошарой подруги просто куриная слепота, или как там называется неумение быстро привыкать к изменению естественного освещения. Хотя я в темных очках, так что без некоторых изменений моих возможностей точно не обошлось.
Оставив Алису в «розовой» комнате, прошел в соседнюю, с разбитым окном. Вытащил оттуда в коридор комод и небольшой стеллаж, и сбросил их на лестницу вниз по ступеням вниз так, что они встали в распорку. Выбитое окно комнаты смотрело прямо на остатки разломанного и сложенного дома, по которому в принципе сюда можно было забраться. Поэтому разбитое окно я перегородил большим шкафом, уронив его, так что через это окно влезть без шума не получится.
Полностью мои манипуляции конечно возможность попасть на второй этаж не перекроют, но, если кто-то ночью попытается подняться к нам, я хотя бы заранее это услышу.
Кухня в доме была на первом этаже — куда я с трудом спустился через свою же баррикаду. Холодильник не работал, да и продуктов там оказалось мало. Взял пару готовых гамбургеров в магазинной оберточной бумаге, молоко, нашел в кухонных шкафах кукурузные хлопья, бросил в пакет с едой глубокую тарелку, ложку.
Когда нашел внизу зеркало, снял очки — глаза нормальные. Отлично, просто отлично. А то ориентируясь в темноте в солнцезащитных очках внимание привлекаю и вопросы провоцирую, не без этого.
Возвращаясь на второй этаж, перелез через баррикаду, отметив места куда надо еще хотя бы кресло бросить, вернулся в «розовую» комнату. Алиса уже забилась в угол между стеной и кроватью. Сидела на полу, поджав колени к груди и обхватив их руками.
От еды девушка отказалась. Подойдя к окну, я задернул занавески наполовину и сел на подоконник, начиная ужин. Так чтобы и за улицей следить-наблюдать, и чтобы мой силуэт вдруг не увидел никто.
Неспокойно мне как-то — отметил я, жуя холодный гамбургер. Потому сюда и пришел, а не к людям. Понятно, что гораздо комфортнее было бы переночевать в жилом комплексе кондоминиума, который с берега видели, или попробовать попроситься на ночлег в дворцовый особняк неподалеку. Массивное здание, наверняка там на втором этаже все в порядке.
Но предчувствие меня от этого останавливало.
Вроде бы здесь другой мир, совсем другие соединенные, вернее в этом мире разъединенные штаты, но все же чувствую, шестым чувством, назовем это так, что добром случившееся не кончится.
Американцы парни увлекающиеся — золотой середины у них нет. Они, даже в благополучном своем обществе, то исполнившую в Унесенных ветром роль Мамочки актрису на премьеру не пускают, потому что для черных по законам штата должен быть отдельный зал, то Унесенных ветром из списков к показу вычеркивают, как расистский фильм, при этом вводят обязательные культурные расовые квоты.
Здесь же, в этом мире, где под эгидой ООН существует институт негров, не-граждан, вообще опасаться уличных беспорядков велело само Провидение, как тут говорится. В общем, в особняке или кондоминиуме было бы комфортнее, но по моему разумению лучше перебдеть, чем недобдеть.
Послушав немного тишину за окном, я повернулся к Алисе и заговорил негромко. Хотя голос мой звучал пусть и негромко, но в полной тишине был хорошо слышен:
— В особняк тот мы не пошли, потому что он со всех сторон такой красивый виден. И если в этом месте появятся мародеры, вооруженные мародеры, то именно туда они придут в первую очередь. Может быть это перестраховка, но мне кажется лучше провести ночь пусть не в очень комфортных условиях, зато в относительной безопасности.
— Вот это время отклика у тебя, — прокомментировала Алиса, намекая на то, что вопрос свой задавала еще четверть часа назад, когда мы под сенью дуба стояли осматриваясь.
Голос у нее уже не дрожит, похоже понемногу в себя приходит. На едкий комментарий приходящей в себя девушки я внимание не обратил, продолжил:
— Километрах в десяти от берега проходит десятая федеральная магистраль.
Дорогу эту я помнил — мог по ней сюда добраться, если бы через Таллахасси поехал.
— Это самая крупная дорога на юге, идет из Флориды до Техаса и дальше. Надеюсь трасса в порядке — и тогда на ней наверняка мы найдем пусть не помощь, но попутку до Орлеана, или лучше до Мобайла.
— Почему лучше?
— В Орлеане наверняка задница сейчас. Там водохранилище большое, если волной затворы разрушило, уровень воды поднимется и город надолго затопит. В Орлеане нам по идее надо в советское посольство, но, если они сами будут на крыше сидеть, нам вряд ли помогут.
— В Новом Орлеане нет посольства, только торгпредство.
— Да без разницы, все равно думаю лучше в Мобайл направиться.
— В Мобил.
— Что?
— На русском он Мобил называется.
— Как скажешь. Там наших думаю нет, но если проехать вглубь материка в Джексон, в столицу штата, скорее всего найдется хоть какое-нибудь советское представительство. А из Мобайла... ничего что я на английском, ду ю андестенд? Из Мобайла до Джексона полтора часа езды. Так что завтра как рассветет, пойдем на север к магистрали.
— Почему ты так уверен, что Новый Орлеан затопит?
Отвечать я не стал. Был в этом мире здесь разрушительный ураган Катрина, не был — не знаю. А если даже и был, Катриной он вряд ли назывался. Зато знаю точно, что тогда бедствие парализовало город, вернув его в средневековье — полиция самоустранилась, а спасательные службы показали свою несостоятельность. Как в этом мире было и будет, точно предсказать не берусь, но смотрю без оптимизма.
Алиса ничего больше не спрашивала, сидела молча. Так и забившись в уголок. Доставать ее оттуда или укладывать на кровать я не собирался. Симпатии к ней не испытываю, чтобы ухаживать, на дворе не зима, температура комфортная — как ягодицы на полу отсидит, самостоятельно на кровать залезет.
Сам же я спать не собирался. Если только подремать, сидя на подоконнике в состоянии готовности, когда мгновенно просыпаешься от любого постороннего шороха и звука. В полной тишине прошло минут, наверное, десять. Я уже не смотрел на улицу, а прикрыл глаза и отдыхал, освободив голову от мыслей.
— Ты видел вертолет?