Выбрать главу

— Аккуратнее.

Да уж, когда рот в четыре ряда заполнен острыми зубами, даже добрая ухмылка превращается в чудовищный оскал.

С секунду она смотрела своими изумрудно-зелёным глазами в белые бельма, что изображали глаза как раз над пастью, после чего, недовольно поджав губы, кошкой извернулась и вновь бросилась на доктора, которого уже заняла Петра, забравшись на спину и возясь с одним из щупалец. Мужчина что-то хрипел, но слов было не разобрать из-за скрежета металла о кирпичную кладку. Ещё одно щупальце взяла на себя Лаура, так что стоять он мог только на двух. Устойчивость уже аховая, но почему бы нам не усугубить положение?

Одно щупальце упиралось в стену, тогда как второе — в пол. Расстояние для человека приличное, но для нас ни малейших проблем не создаёт — жгуты вырываются из предплечий и обвивают сегментированный металл, фактически обездвиживая доктора. Для верности мы даже обхватили жгуты руками, хотя они и так часть этих самых рук. Теперь стоит нам только приложить чуть большее усилие и потянуть на себя, как Октавиус, вместе с сидящей на его спине Петрой, полетит вниз. Третье щупальце и так свободно постольку-поскольку, потому что постоянно приходится искать опору и отталкиваться от неё. Четвёртое Петра уже практически отсоединила. По крайней мере сейчас оно не проявляло ни малейшей активности, а в следующий момент с лязгом упало на пол. Девушка моментально переключилась на то, что пыталось схватить Лауру, что ловко избегала его неуклюжие попытки. Когда же с этим щупальцем было покончено, ей пришлось ловить доктора, чтобы он не ударился головой о кирпичную кладку.

Теперь мы смогли, хоть и с трудом, разобрать, что же такое он хрипит в своём бреду:

— Отстаньте… Оставьте меня в покое… Девочка… Я должен за тобой присматривать… Отпустите… Девочка… Девочка… По кусочкам… Отпустите… Курт… Собирали вдвоём… Коннорс, где ты… Помогите… Ничего не чувствую… Девочка…

И так по кругу он повторял одно и то же. Невооружённым глазом было видно, насколько сейчас Петра напряжена и сосредоточена. От её успеха зависит жизнь единственного близкого человека, который при встрече даже не заметил её. Человека, что собственными руками вытащил её с того света, но напрочь об этом забыл, бросив её в одиночестве. Сейчас она предельно сосредоточена, но не надо иметь докторских степеней, чтобы понять, внутри неё сейчас бурлит поистине адская смесь из эмоций, и остаётся только гадать, в каком виде этот чудовищный коктейль найдёт выход наружу, и как долго продержится маска стойкого супера на лице хрупкой девушки.

Наконец, оба последних щупальца были отсоединены. Доктор Октавиус продолжал бредить на руках Лауры, в то время как мы с Петрой подхватили механические конечности с пола. Первым по лестнице поднимались мы с закреплённым на спине доктором. Щупальца были переданы Лауре.

Оставшиеся на верху товарищи мутантки кинулись было к нам с расспросами, но были прерваны холодным голосом Петры:

— Вы — со мной, остальные ждите здесь.

После чего твёрдым шагом девушка направилась в лабораторный комплекс. Пройти пришлось довольно много, но в итоге мы оказались в просторном помещении, больше напоминающем операционную, нежели лабораторию.

— Здесь меня собирали по кускам.

Пояснила подруга, после чего указала на кушетку:

— Клади его туда лицом вниз.

Механические конечности они сложили у стены, после чего Петра подошла к шкафу с прозрачными дверцами, коих здесь было множество, и набрав инструментов, колбочек и всего прочего, подошла к столу. Красный вновь вернулся под кожу, передав управление телом мне. Девушка же протянула мне одну из трёх масок — респираторов, что взяла в шкафу. Вторую надела сама, а третью протянула Лауре.

— Подозреваю, что операция будет крайне сложная.

Это была последняя фраза, которую я от неё услышал, прежде чем она вспорола грязный рваный плащ клинком, расположенным на её предплечье. В ту же секунду смрад гниющего мяса многократно усилился, заполнив всё пространство операционной. Даже через маску чувствовался этот тошнотворный запах, страшно представить, что было бы, будь мы без масок. Следом были разрезаны те тряпки, что и одеждой-то уже не назовёшь — настолько рваными и грязными они были. Сразу же стала понятна причина вони — вдоль всего позвоночника располагался механический его аналог, закреплённый на пояснице. Вокруг него мясо попросту сгнило и, судя по всему, некроз и не думал останавливаться. Отто Октавиус гнил заживо.