Спрыгнув на землю, я осмотрел свалившихся метаморфов. Были они квёлыми, но невредимыми, медленно принимали привычную форму. Увидев меня, Кузя жалобно пискнул и полез мне на руки. Белка, пошатываясь, подошла поближе и лизнула руку, которую я тут же положил ей на голову, чтоб почесать за ухом. И только Чупакабра сидела, жадно втягивая носом запах крови, доносящийся с поля брани, и кроме возможности напиться, её, похоже, больше ничего не волновало.
По-хорошему, нужно было пройтись собрать трофеи, пока сюда не набежала новая толпа, вот только в моей голове зрела одна безумная мысль. Я окинул взглядом могучий ствол Ильма, всё ещё ощущая его беспокойство.
— Чего стоим, кого ждём?
— Как думаешь, мы сможем его обратить? — огорошил я Алукарда, не сводя при этом взгляда с прекрасного дерева.
— Э-э-э…– обалдел он, — И как ты это себе…
— Очень хорошо представляю! — мечтательно улыбнулся я и в красках вообразил соответствующую сцену из популярного — в другом, естественно, мире — фильма. Зрелище Отца Чудовищ явно впечатлило. — Ты только прикинь, какие откроются возможности!!! — меня начало переполнять возбуждение в преддверии нового уникального творения.
— Имей в виду: я с растениями никогда дела не имел, — заметил напарник. — И я понятия не имею, как процесс обращения будет протекать у дерева.
— Это понятно. Но почему бы не попытаться⁈ При неудаче мы только силы потратим, но если получится… — я многозначительно замолчал.
Следующий час был потрачен на подготовку. Всё же масштабы нашего возможного метаморфа поражали. Особенно с учетом корневой системы, что многократно превышала то, что возвышалось над поверхностью.
Первым делом пришлось дать пациенту «наркоз», чтоб не мешал. Благо, зелье ещё действовало, и, с поддержкой Алукарда (точнее, в основном, именно фамильяр всё и делал) я смог сплести конструкт, погрузивший дерево в состояние своеобразного транса.
Пока я готовился, Белка с Кузей меня охраняли, а Чупа гоняла по полю наперегонки с нагрянувшими падальщиками. Завершив все приготовления, я прильнул к стволу. Мне предстоял тяжелый и кропотливый процесс обращения в метаморфа такой громадины. Хорошо, что разум у этого древа был простым и «легким» (в пересчете на метальную нагрузку), иначе я бы даже не стал браться за такое дело.
И, на удивление, проблем с трансформацией практически не было. Только всё это протекало долго! Очень долго! Жизненные процессы растений многократно медленней, чем у животных. А если брать во внимание ещё и размеры…
Застряли мы до самого вечера. Глядя на то, как корежит древесного гиганта, приближаться к нам никто не осмеливался. И тем не менее, я на всякий случай вызвал для охраны Дружка с его волчьей «бригадой».
И вот, когда на землю уже опустились сумерки, выдирая ноги-корни из земли, перед нами предстал новоиспечённый «энт».
Вышел он, правда, поменьше себя прежнего. Если раньше древесный гигант возвышался над округой метров на сорок, то теперь, с учетом вылезших из грунта «ног», не дотягивал и до двадцати (17–18 метров, смотря как считать — с ветвистой прической или без).
Часть массы мой новый подчиненный потерял в ходе концентрации полезных веществ, а часть пришлось отбросить вполне сознательно, поскольку в процессе обращения я понял, что если преобразовывать его целиком, то мне придется тут ещё на сутки укорениться.
А под землей законсервировалась живая субстанция, из которой может со временем вырасти целая хищная роща…
Новый метаморф получился очень любознательным и немного… ошарашенным. Всё же новые органы чувств, кардинально иное строение тела, с точки зрения протекающих в нем процессов… Нет, он не перестал быть деревом, но приобрел столько всего нового, что пока совершенно терялся. Не сходя с места, он принялся изучать возможности своего организма. Каждое открытие радовало, он издавал хрусткий, отрывистый скрип-смех, отдаленно напоминающий уханье совы.
Больше всего, конечно, увлекла концепция «ног». Первые шаги дались ему с огромным трудом, но упорства и настойчивости могучему древу было не занимать! Видя его затруднения, я предложил увеличить количество конечностей, что он и сделал, отрастив себе еще три лапы-корня, после чего сразу пошагал туда, где был «накрыт» огромный шведский стол. То есть, к полю, которое, не смотря на старание Чупы и новоприбывших, было всё ещё завалено мёртвыми теросами. Кушал Ильм — я решил не выпендриваться и оставить ему родовое имя — с размахом! Он создал внутри себя полость, похожую на желудок и принялся активно набивать её телами…