Минетт готовилась к этому ужасному поступку тщательно, заранее наметив час, когда наконец-то окажется на Мужнином лугу одна и сможет покончить счеты с жизнью. Увидев путников, приближавшихся к ней, она остановилась. Сердце екнуло. Она понимала, что самоубийство является богомерзким делом, но ей было все равно. Она потеряла мужа, Уильяма, он умер от кори, и новорожденного ребенка. Еще через две недели ее любимая сестра, Люси Энн Партридж, всего-то шестнадцати лет от роду, тоже отправилась в мир иной. Минетт не видела смысла жить дальше. В девятнадцать лет она осталась на белом свете одна. Она не спала пять ночей и ничего не брала в рот. Жизнь проходила как в тумане, но сейчас у нее в глазах прояснилось. Она увидела, как по высокой траве идут мальчик и юноша, и вмиг поняла, что это ангелы, посланные к ней. Не сходя с места, она рухнула на колени.
Когда они подошли, Минетт так и стояла на коленях с закрытыми глазами, еле слышно шепча молитвы, готовая принять удар карающего небесного меча.
— Чего она хочет? — шепотом спросил у старшего брата Натаниэль.
После того как они покинули Леоминстер, мир открыл свои новые, незнакомые стороны. Натаниэль был еще достаточно мал, чтобы верить, что все на свете имеет свое объяснение, а у Джона объяснение было только одно: везде бог. Солнце в тот день светило ярко. В воздухе вились черные мухи, в траве гудели шмели.
— Она хочет, чтобы ее пожалели, — ответил Джон.
Он увидел в руке у женщины веревку и понял, что это божественное мгновение, которое навсегда изменит и его, и ее жизнь.
Он опустился на колени рядом с ней и взял ее ладони в свои. Веревка выскользнула из ее руки в траву, свилась там змеей. Минетт в изумлении открыла глаза. Она ожидала, что ее заживо спалит небесный огонь. Но на нее смотрели добрые, проникновенные глаза Джона Чапмэна.
— Ты сама не понимаешь, что у тебя внутри, — сказал он.
Он был младше ее, но говорил уверенно, как старший. Минетт и в самом деле считала, что внутри у нее ничего нет, поэтому эти слова прозвучали как ответ на ее безмолвную молитву. Между ними пробежала искра, которая содержала в себе все вопросы и все ответы. Но случилось и нечто большее. Минетт показалось, будто ее вскрыли и боль, которая кровоточила у нее в груди, путник взял в свои руки. Может, ангелы именно так поступают с людьми, подумала она
Минетт стояла на коленях, пока Джон Чапмэн сажал Дерево жизни прямо тут, на лугу. В заплечном мешке у него было множество семян, которые он взял из оранжереи, где работал, а еще он принес несколько саженцев, завернутых в холстину и перевязанных веревкой, один из этих саженцев он и подарил городу Блэкуэллу.
Когда с посадкой было закончено, они сидели на траве, любовались луговыми жаворонками и попивали сидр из металлической фляжки Джона. Перекочевав из фляжки к ним в желудок, сидр вспыхнул. Пламя распространилось, достигнув груди Минетт, приняло форму полукруга, затем замкнулось в круг. Она рассмеялась от этого ощущения, и от вида жаворонков, и от того, что до сих пор жива, хотя ей полагалось уже висеть на дереве.
— Ты забыла, что мир так прекрасен! — сказал ей Джон, и она поняла, что первое впечатление не обмануло ее: он действительно ангел, он послан к ней, и, хотя она думала, что вышла этим утром из дома, чтобы расстаться с жизнью, в отношении нее осуществлялся совсем другой замысел.
Минетт привела братьев Чапмэнов в дом, который Уильям Джейкоб построил для нее в акре от дома своего отца. Большой дом принадлежал бабушке Минетт, Хэлли Брэди, основательнице города, и достраивался по частям, по мере того как росла семья. Отец Минетт после того, как умерли его жена, младшая дочь и внучка, в один миг одряхлел. Казалось, он не замечал Минетт и ее горестей. Не было ни единой души, которой она могла бы доверить свои печали, но каким-то образом этот человек, Джон, понял все, ей не пришлось говорить ни слова.
— У всех нас общий Отец, — сказал Джон. — И он знает, как мы страдаем и как нас спасти.
Минетт положила братьям Чапмэнам соломенный тюфяк перед очагом в своем доме, но они сказали, что предпочитают спать на улице, под звездами. Она накрыла им поесть, но они взяли только хлеб и мед, больше им ничего не требовалось.
— Зачем есть больше, чем нам нужно? Мы берем пример с пчел, которые трудятся во славу нашего Творца, — пояснил Джон.
В первую ночь Минетт выглянула из окна во двор и увидела братьев. Младший завернулся в одеяло, а Джон спал, окутанный лишь ночным воздухом. Весна только-только начиналась, и кое-где во дворе виднелись заплатки льда. Медведи еще дремали в своих берлогах. Сидя у окна, Минетт чувствовала, как в груди прибывает молоко, хотя ее ребенок умер не одну неделю тому назад.