И вот однажды наступило утро, когда Кия появилась у моей двери с известием, что Мерит не может встать с постели.
- Я здесь, дорогая сестра, - сказала я, входя к ней в комнату, но моя старая подруга уже не в силах была меня приветствовать. Она не могла двигаться. Правая сторона ее лица оплыла, а дыхание было затруднено.
Она ответила на прикосновение моих пальцев лишь тем, что моргнула.
- О, сестра, - произнесла я, стараясь не заплакать.
Она пошевелилась, и я увидела, что, несмотря на приближение смерти, Мерит пытается меня утешить. Это было неправильно. Я посмотрела ей в глаза и улыбнулась, как улыбалась роженицам. Я понимала, что от меня требуется.
Мерит расслабилась и закрыла глаза. Окруженная сыновьями и дочерями, внуками и внучками, она глубоко вздохнула, пронеслась через тростник[2] и оставила нас.
Я присоединилась к женщинам в пронзительной песне смерти, которая оповещала соседей о кончине всеми любимой повитухи, матери и подруги. Дети плакали, взрослые тоже утирали глаза. Сердце мое истекало кровью, и единственным утешением стало лишь то, что родные Мерит принимали меня как свою, я словно бы стала частью ее скорбящей семьи. Это был прощальный подарок моей дорогой подруги.
В самом деле, меня как самую старшую в роду удостоили чести обмыть усопшей руки и ноги. Я завернула Мерит в лучшее египетское полотно и подогнула конечности, как у новорожденного ребенка, чтобы ей проще было войти в мир, и сидела рядом с ней всю ночь.
На рассвете мы понесли Мерит в пещеру на холме, откуда открывался вид на гробницы царей и цариц. Сыновья надели на усопшую ее ожерелья и кольца. Невестки положили ей в могилу веретено, алебастровую чашу и другие вещи, которые она любила. Но инструментам повитухи не было места в следующей жизни, и они перешли на хранение Шиф-ре, которая с таким трепетом держала наследство Мерит, словно эти предметы были сделаны из золота.
Мы похоронили Мерит с песнями и слезами, а по дороге домой почтили ее память смехом, вспоминая, как она радовалась шуткам и сюрпризам, вкусной еде и прочим земным удовольствиям. Я надеялась, что моя любимая подруга сможет наслаждаться и в предстоящей жизни, которая, как она считала, похожа на существование в этом мире, но только длится вечно.
В ту ночь Мерит приснилась мне, и я проснулась, смеясь над ее шуткой. На следующую ночь мне явилась во сне Билха, и я пробудилась вся в слезах. Еще ночь спустя меня приветствовала Зелфа, и мы с ней летали по ночному небу, как пара ястребов.
Когда солнце снова зашло, я знала, что теперь меня ждет встреча с Рахилью. Во сне она была такой же красивой, какой я ее запомнила при жизни.
Мы бежали сквозь теплый дождь, который омыл меня, как ребенка, и я проснулась с ощущением, что искупалась в колодезной воде.
Я с нетерпением ждала сна о Лие, но он долго не приходил. И лишь в самую темную ночь, когда на небе еще не появилась новая луна, я наконец-то увидела женщину, породившую меня. В тот раз тело мое впервые не откликнулось на веление лунного цикла. Я прощалась с полноценной жизнью, и моя мать, которая родила так много детей, утешала меня.
«Теперь ты старая, Дина, - мягко сказала она. - Ты бабушка, и в тебе должен звучать голос мудрости. Это великая честь», - произнесла Лия, коснувшись лбом земли перед мной, словно просила простить. Я подняла ее, и она превратилась в спеленутого младенца. Держа маму на руках, я умоляла ее о прощении за то, что всегда сомневалась в ее любви, и вдруг почувствовала, что она дарит мне его от всего сердца. Наутро я пошла на могилу Мерит и совершила возлияние вина, поблагодарив подругу за то, что она вернула мне матерей.
После ухода Мерит я была мудрой женщиной, матерью, бабушкой и даже прабабушкой для окружающих. Шиф-ре, сама уже бабушка, и Кия, которая превратилась в девушку на выданье, неизменно сопровождали меня, когда я отправлялась к роженицам. Они узнали всё, чему я только могла их научить, и вскоре стали работать самостоятельно, избавляя женщин от страха и одиночества. Ученицы стали для меня родными, и мой колодец, который, как я думала, после смерти Мерит навек останется сухим, вновь наполнился свежей водой.
2
2 Согласно легенде, сквозь тростник, окружающий реку жизни Нил, души праведников уносятся в Поля Налу (или Поля Блаженных), где обретают вечную жизнь. - Примеч. пер.