Когда Рахиль передала слова Рути своим сестрам, воцарилось смущенное молчание
- Ты знаешь, как ей можно помочь? - спросила Лия.
Рахиль отмахнулась: дескать, тут и говорить нечего. Рути была на раннем сроке, а потому осуществить всё было довольно просто.
Глаза Билхи вспыхнули:
- Мы будем ничуть не лучше своего отца, если позволим бедняжке страдать в одиночестве, оставив ее без помощи и не дав ей никакого утешения.
А Зелфа поинтересовалась у Рахили:
- Когда ты это сделаешь?
- Надо дождаться следующего новолуния, когда здесь соберутся все женщины, - ответила Рахиль. - Лаван слишком глуп, чтобы заподозрить неладное, но лучше проявить осторожность.
Внешне обращение моих матерей с Рути не изменилось. Они не заговаривали с нею и не проявляли особой доброты. Но ночью, когда Лаван храпел, одна из четырех сестер приходила к ней, свернувшейся где-нибудь в дальнем углу шатра под грязным одеялом, кормила бульоном или медовым хлебом. Зелфа особенно близко к сердцу приняла страдания Рути. Она не могла выносить пустоту в глазах этой маленькой женщины и отчаяние, окружавшее бедняжку плотной стеной, словно туман из мира мертвых. Зелфа приходила к жене Лавана каждую ночь, чтобы шептать ей слова ободрения, но та лежала молча, не откликаясь, глухая к любой надежде.
Наконец луна пошла на спад и совсем растаяла; тогда все женщины вошли в Красный шатер. Лия стояла перед ними и лгала с чистым сердцем:
- Рути плохо. Живот у нее горячий, и мы боимся, как бы не случился выкидыш. Рахиль сделает всё возможное, использует травы и заклинания, чтобы спасти ребенка. Мы будем заботиться о Рути - нашей сестре.
Однако большинству собравшихся хватило нескольких минут, чтобы понять: хлопоты Рахили были направлены не на спасение, а на изгнание плода. С противоположного конца Красного шатра множество глаз следило за тем, как Рахиль приготовила снадобье из трав, которое Рути молча выпила. Угощения для гостей стояли нетронутыми.
Рути лежала неподвижно, закрыв глаза. Зелфа бормотала молитвы целительнице Анат и Гуле, которую издревле почитали как покровительницу беременных женщин, а Рахиль шептала похвалы страждущей, чьи отвага и терпение казались безграничными. Когда зелье начало действовать, вызвав сильные судороги, Рути не издала ни звука. Когда потекла кровь-темная и со сгустками, - губы ее оставались плотно сжатыми. Прошло несколько часов; кровь все текла и текла без остановки, а Рути не произнесла ни слова.
Рахиль снова и снова наполняла ее лоно шерстью, пока кровотечение наконец не прекратилось.
Никто из посторонних не узнал, что случилось той ночью. Ни одна из женщин не проговорилась об этом, пока Зелфа не поведала эту историю мне много лет спустя. К тому времени она значила не больше, чем могильное эхо.
Моя мать рассказывала, что после рождения близнецов решила, что с нее, пожалуй, уже хватит. Ее грудь обвисла, как у старухи, живот стал дряблым, а спина болела каждое утро. Мысль о новой беременности наполняла ее страхом, и потому она принялась пить отвар фенхеля, чтобы семя Иакова не укоренилось в ее чреве.
Но потом запас фенхеля подошел к концу, а Инна находилась где-то далеко на севере, так что негде было взять целебную траву. Прошли месяцы, прежде чем повитуха вернулась. И тогда Лия попробовала применить старое средство: вымочила клок шерсти в оливковом масле и, перед тем как войти в шатер Иакова, поместила его глубоко в свое лоно. Однако усилия Лии оказались тщетными, впервые житейский опыт подвел ее. Конечно, она могла бы в отсутствие Инны обратиться к Рахили, но не захотела этого делать. Многодетная мать пыталась щадить чувства своей бесплодной сестры, терзаемой жаждой иметь собственного ребенка. Они разделяли традиционные обязанности главной жены. Лия отвечала за плетение тканей и приготовление пищи, работу в саду и воспитание детей. Рахиль, всё еще сохранявшая прекрасный тонкий стан, служила мужу и принимала бродячих торговцев. Она заботилась о здоровье Иакова, сестер и племянников, неустанно совершенствуя свои навыки целительницы, лечила всех обитателей лагеря, причем не только людей, но и животных.
Каждое новолуние две эти женщины неизбежно встречались в Красном шатре. Однако Лия ложилась спать у западной стены, а Рахиль выбирала восточную.
Да и разговаривали они друг с другом только через сестер: Лия - через Зелфу, Рахиль - через Билху. Но когда Лия поняла, что носит под сердцем ребенка, выбора у нее не осталось. Инна еще не вернулась, и Рахиль была единственной, кто мог помочь Лии избежать очередных родов: она знала рецепты трав и заклинания, умела правильно массировать живот.