– Направляйтесь на север, – скомандовал Алексеев по системе внутренней связи.
– Товарищ генерал, если мы полетим на север… – начал пилот.
– Я приказываю лететь на север! И на самой малой высоте, – добавил Алексеев.
Бронированный боевой вертолет Ми-24 понесся над вершинами деревьев. Алексеев почувствовал внезапный приступ тошноты – пилот пытался расквитаться с ним за такой глупый и опасный приказ. Вертолет резко бросало из стороны в сторону – пилот явно представлял себе, какому риску они подвергаются. Генерал сидел позади и смотрел наклонившись в отодвинутую левую дверцу, держась за пристяжной ремень.
– Вот, смотрите! – внезапно воскликнул он. – В направлении на десять часов. Танки! Американские или немецкие?
– Я вижу и пусковые установки «земля-воздух», товарищ генерал. Вы не хотите взглянуть на них поближе? – ядовито осведомился пилот. Он вел вертолет вдоль проложенной через лес дороги, всего в паре метров над ней. Танки остались позади.
– Там был по крайней мере батальон, – произнес генерал.
– Думаю, даже больше, – заметил пилот. Двигатель вертолета ревел, работая на полной мощности, нос вертолета был опущен вниз для максимальной скорости, и глаза пилота непрерывно обшаривали горизонт в поисках вражеских самолетов.
Генерал разворачивал карту. Для того чтобы добиться этого, ему пришлось откинуться на спинку кресла, пристегнуться и освободить обе руки.
– Господи, они сумели продвинуться так далеко на юг?! – изумленно воскликнул он.
– Я ведь говорил вам, товарищ генерал, – послышался голос пилота по системе внутренней связи, – что им удалось прорвать наш фронт.
– Как близко можно подлететь к Альфельду?
– Это зависит от того, насколько товарищу генералу хочется жить.
Алексеев почувствовал страх и гнев в голосе пилота и напомнил себе, что капитан, сидящий за штурвалом вертолета, уже дважды Герой Советского Союза, удостоенный таких исключительных наград за бесстрашие, проявленное на поле боя.
– Постарайтесь подлететь поближе, капитан, не подвергая нас опасности. Мне нужно лично посмотреть на позиции противника.
– Понятно. Держитесь, нам предстоит трудный полет. – Ми-24 резко взлетел вверх, чтобы миновать провода высоковольтной линии, и тут же снова нырнул к земле. Алексеев посмотрел вниз и на мгновение закрыл глаза при виде земли, проносящейся под самыми колесами вертолета.
– Самолеты противника над головой. Похоже на «дьявольский крест»…, четыре штурмовика летят на запад.
Вертолет промчался над…, нет, это была не дорога, подумал Алексеев, скорее заросшая травой просека, перемолотая в глинистую полосу гусеницами танков и бронетранспортеров. Генерал посмотрел на карту. Просека вела к Альфельду.
– Сейчас я пересеку Лейне, и мы приблизимся к Альфельду с востока. Таким образом мы будем лететь над своими войсками – на всякий случай, – сообщил пилот. Тут же вертолет взмыл вверх и снова снизился. Алексеев заметил танки на гребне холма, быстро оставшиеся позади. В сторону вертолета полетели трассирующие пули, но не достали до него. – Здесь много танков, товарищ генерал. По моему мнению, не меньше полка. К югу от нас танкоремонтная мастерская – вернее, то, что от нее осталось. Проклятье! С юга приближаются вертолеты противника!
Машина зависла в воздухе и развернулась. Из-под крыла с ревом вырвалась ракета «воздух-воздух», и Ми-24 тут же рванулся вперед, взлетел вверх и сразу упал вниз. Генерал увидел над головой дымный след вражеской ракеты.
– Прямо-таки чудом спаслись.
– Вам удалось попасть в него?
– Может быть, товарищ генерал хочет, чтобы я остановился и проверил? А это что? Раньше здесь не было ничего похожего!
Вертолет на мгновение завис в воздухе. Алексеев увидел горящие танки и бегущих людей. Это старые машины, пронеслось у него в голове, Т-55… Значит, здесь и захлебнулась контратака, о которой ему говорили! Танки уничтожены, пехота отступила. Еще через секунду он увидел, как оставшиеся танки перегруппировываются для новой атаки.
– Достаточно. Я увидел все, что нужно. Сейчас прямо в Стендаль и как можно быстрее. – Генерал развернул карты и попытался создать более четкую картину происходящего на основании того, что видел собственными глазами. Через полчаса вертолет завис в воздухе и плавно приземлился.
– Ты был прав, Павел Леонидович, – произнес главнокомандующий Западным фронтом, как только Алексеев вошел в штаб. В руках он держал три фотографии, сделанные самолетом-разведчиком.
– Первая атака Двадцать шестой мотострелковой дивизии захлебнулась в двух километрах от передовой противника. Когда я пролетал над ними, они готовились к повторной атаке. Это ошибка, – спокойно и уверенно сказал Алексеев. – Если мы хотим вернуть себе Альфельд, следует наступать после тщательной подготовки.
– Нам нужно снова захватить плацдарм, и как можно быстрее.
– Отлично. Прикажите Береговому выделить пару своих частей и перебросьте их на восток.
– Но мы не можем приостановить переправу через Везер!
– Товарищ генерал, или мы оттянем назад эти части или позволим войскам НАТО уничтожить их. Иного выбора сейчас у нас нет.
– Как только мы вернем себе Альфельд, перебросим к передовой подкрепления. Таким образом мы отразим их фланговую контратаку и получим возможность продолжить наступление.
– Какие у нас силы для захвата Альфельда?
– На подходе три дивизии… – Алексеев посмотрел на карту, читая обозначения частей. – Но это дивизии третьей очереди резерва.
– Да. Мне пришлось перебросить почти все второочередные дивизии резерва на север. Войска НАТО предприняли контрнаступление и в районе Гамбурга. Не волнуйся, Павел Леонидович, к нам двигается много частей третьей очереди.
– Как можно не волноваться? Пожилые, страдающие одышкой, неподготовленные резервисты готовятся вступить в бой с закаленными кадровыми частями противника.
– Хорошо, подождем, пока все три дивизии не выдвинутся на свои позиции. Продвинем вперед их артиллерию и начнем громить вражеские войска. Как дела в Гронау?
– Там немцы сумели переправиться через Лейне, но мы остановили их наступление. Туда тоже двигаются две дивизии.
Алексеев подошел к огромной карте и посмотрел на нее, обращая внимание на перемены в тактической обстановке, происшедшие за время его отсутствия. Линия фронта на севере почти не изменилась, а контрнаступление войск НАТО в районе Альфельда – Рюле едва успели пометить. Синие флажки стояли у Гронау и Альфельда. У Гамбурга противник перешел в контрнаступление.
Мы утратили инициативу, подумал Алексеев. Как перехватить ее снова?
В начале войны у Советской Армии на западе было двадцать кадровых дивизий. Затем сюда перебросили еще десять, а потом и еще. Все эти дивизии уже втянулись в бой, причем некоторые пришлось отвести в тыл из-за огромных потерь. Последние резервы кадровых дивизий находились у Рюле, и вот теперь их могли отрезать. Береговой был слишком дисциплинированным генералом, чтобы не подчиниться приказам, несмотря на то, что он понимал, что войска следует оттянуть назад, прежде чем их окружат и уничтожат.
– Нужно прекратить наступление. Если мы продолжим двигаться вперед, эти дивизии окажутся в мешке и будут отделены от главных сил не одной, а двумя реками.
– Необходимость наступления продиктована политическими и стратегическими соображениями, – ответил главнокомандующий Западным фронтом. – Когда мы продвинемся вперед, войскам НАТО придется отступить для защиты Рура. Тогда они будут у нас в руках.
Алексеев больше не спорил. Он почувствовал холод, словно от порыва ледяного ветра.
Неужели мы потерпели поражение? – подумал генерал.