— Все, дело сделано! — сообщил Бэрик сам себе. — Пошли отсюда!
— Пошли, — согласился я. — Тем более, мне кажется, что тут когда-то стояла очередь таких, как мы, чтобы сломать эту антенну. Видимо, кому-то она сильно насолила.
— Ничего, лишний раз не помешает. — Толик на мгновение задумался, потом резким ударом ноги сшиб один из приборов на пол. — Это контрольный выстрел.
— Эх, сделать бы тут контрольный выброс. Чтобы все местные опять в людей навсегда превратились, — мечтательно сказал я. — Но боюсь, наоборот уже не получится.
— «Фарш невозможно провернуть назад…» — фальшиво спел Толик. — Пойдем уже.
Я внезапно почувствовал, что сильно замерз. Даже мурашки по спине пробежали. Видимо, тут сыро, в этом каземате. Пора, пора отсюда.
Обратно к нашим друзьям мы вернулись уже без всяких опасений. Они там тоже не скучали. Кровососы где-то добыли веревку, и сейчас Ыду и Полтергейст прыгали на скакалке. Ыду был не очень опытный прыгун. Он подпрыгивал высоко, поджимал ноги, почти сгибая их пополам, а вот Полтергейст прыгал очень здорово. Чуть-чуть отрываясь от земли, так что скакалка только и могла проскочить под ним. Ыду от счастья верещал, а Полтергейст был очень спокоен и многозначителен. Они увидели нас, и Ыду стал стараться так, что сверкали грязные пятки. А Полтергейст после очередного подскока забыл приземлиться и смотрел на нас вопросительно, зависнув в воздухе. Кровососы еще пару раз крутанули скакалку и остановились.
— Все в порядке, пошли к нашим, — сказал я им.
Компания немедленно отправилась в обратный путь. Юрка наверняка уже волновался, я его знаю. Он такой, вспылит, упрется рогом, а потом нервничает, пытается загладить ссору первый. Назад мы шли быстро и беззаботно, только когда посредине пути Полтергейст заметил, что он все так и идет, не касаясь земли ногами, он смутился, приземлился тихонько и пошел нормально. Но мы с Толиком сделали вид, что ничего не заметили.
Юрка уже ходил туда-сюда перед амбаром и волновался.
— О, наконец! Как дела? — обрадованно закричал он, как только нас увидел.
— Нормально, теперь эта антенна никого не обидит, — с чувством выполненного долга заявил Толик.
— Ну, молодцы, я сразу подумал, что это вы правильно придумали. — Юрка затараторил, как всегда он делал после ссоры. — А я пока зомби покормил, а то они проголодались и стали солому жевать. Это же не дело! А знаете, как трудно было воду найти! Я там колодец нашел, вода вроде чистая, и Бруно ее пил. Ну, я каши наварил, они наелись и сейчас в амбаре дремлют. А гляньте, чему я Бруно научил! Бруно, Бруно, — стал звать собаку Юрка.
Толик на меня посмотрел вопросительно — чего это Груша такой шумный? Я тихо кивнул ему в ответ, мол, все в порядке.
Из амбара выполз сонный Бруно. Он потянулся, отставив задние ноги, зевнул так, что у него во рту мог поместиться невысокий человек, и лениво подошел к Грушевскому.
— Бруно! Ап! — скомандовал Юрка.
Бруно посмотрел на него задумчиво.
— Ап! — повторил Юрка страшным голосом.
Бруно, видимо, был совершенно не настроен демонстрировать новые знания и лег на спину, подставив живот.
— Это все зомби! Они его кашей подкармливают каждый раз. Так они мне собаку совсем из кондиции выведут, — сокрушенно сказал Юрка. — Ну сейчас я им задам!
Юрка решительно зашагал к амбару. Бруно, увидев, что хозяин уходит, подхватился и потопал за ним.
— Чего это он такой говорливый? — спросил Толик.
— Ну как, это чтобы мы забыли, что мы поссорились, — объяснил я.
— Да ладно! — махнул Толик рукой.
Тут раздался лай, грохот опрокинутого котла и Юркины крики. Из амбара вскочил Бруно. Он держал в руках открытую банку тушенки и улепетывал со всех ног. За ним выскочил Юрка, явно проигрывая в скорости, а потом человек пять зомби, похоже, просто за компанию. День удался на славу.
Глава двадцать четвертая
«Наш доктор»
Ночью мне приснился страшный сон. Будто я весь в грязи и надо лезть на большую гору. Я лез, лез, лез. Все выше и выше. И не смог удержаться, упал лицом в грязь. И проснулся. Было тяжело дышать. При каждом вдохе между ребер будто протыкало ножом. Я попытался закутаться в спальник, но теплее не стало. А потом меня начало трясти. Когда мне было девять лет, я болел каким-то жутким гриппом. Меня так лихорадило, что даже зубы стучали. Температура была за тридцать девять, а ноги — ледяные. Мама тогда сказала, это значит, что температура продолжает расти, и вызвала детскую неотложку. Врачи приехали, сделали мне укол, и я уснул. Здесь не было ни мамы, ни врачей. Я долго пытался согреться и все-таки заснул уже под утро. Проснулся я, когда было светло и пахло костром. А мне все еще было нехорошо. Я выполз из шалаша и пошел к костру. А потом вдруг словно лицо холодным ветром обдало, и я перестал чувствовать свои ноги. И вообще провалился куда-то.