Он пропустил ее мимо, не решаясь спросить, откуда и куда она движется. Прошаркали сапоги-ботинки. Заскулил тихо меньшой, которого она держала на руках. Молча, взрослыми глазами поглядел на Вишнякова старший.
Вишняков решился окликнуть:
— Далеко ли путь держите?
— Не знаю, — ответила женщина, продолжая идти.
— Погоди малость, — в два шага догнал ее Вишняков. — Детей-то поморозишь! Куда едешь, спрашиваю?
Она подняла па него темные глаза:
— А зачем это вам?
— Может, помогу! Состав наш идет в сторону Дебальцева, подвезти можно.
— Дебальцево… Дебальцево… — прошептала она, будто вспоминая это название. — Я уже там была…
— А куда же теперь?
— Не знаю… Со станции меня гонят, а сесть в поезд я не могу… Я хотела попасть на харьковский поезд. В Харькове живет тетя…
— Тетя тебе как раз и нужна…
Вишняков взял старшего на руки:
— Давай вместе пойдем к дежурному начальнику!
— Спасибо… Я вам очень благодарна, — бормотала женщина, едва успевая за Вишняковым.
«Вот оно, твое терпение, — вспомнил Вишняков Буйницкого. — Оторвалась от тети, и никакого толку от нее. Приучили смальства к извозчикам да носильщикам, а теперь что делать? Детей жалко…»
— Меня ты не выпускаешь со станции — надо осмотр делать, — напал на дежурного Вишняков, — а этим ты какой осмотр решил сделать, что с вокзала гонишь?
В дверь проскользнул Фатех, зашептал Вишнякову:
— Керосин дежурный брал… много просил брал!
— Ах ты гадина контровая! — вытаскивая наган, проговорил Вишняков. — Встать!
Дежурный вскочил, испуганно поглядывая на наган.
— Звони по линии, доложи дорогу! — скомандовал Вишняков. — Живо, пока я тебя на месте не шлепнул, как последнюю контру!
Не отрывая взгляда от Вишнякова, дежурный взялся за телефон.
— А ты, гражданка, не знаю, как фамилия твоя… — обратился он к женщине.
— Фамилия моя по мужу Раич…
— Военный, что ли, муж твой?
— Да, военный…
— Стало быть, полковница, — озадаченно почесал подбородок Вишняков. — Знаю я твоего полковника…
— Где он сейчас? — встрепенулась женщина.
— Где он сейчас — не знаю. И что с тобой делать, ума не приложу. Могу, конечно, приказать этой сволочи, — он кивнул в сторону дежурного, — чтоб усадил на первый попавшийся поезд, да ведь обманет. Как думаешь, товарищ Фатех, обманет?
— Да, да, — кивнул головой Фатех и так посмотрел в сторону дежурного, что у того плечи свело от страха.
— Зовная!.. Зовная!.. Соль! Отвечайте, Соль! — шибче стал он выкрикивать в телефон названия станций на линии.
— Оставаться нельзя, — раздумывал вслух Вишняков. — Не с твоей жилой тебе здесь зимовать…
Старшенький, понимавший разговор, всхлипнул, схватился за руку Вишнякова.
— К нам нада! — вдруг предложил Фатех.
Вишняков горько усмехнулся. Паренек сжал его руку крепче. «Беда, — пронеслось в голове, — полковник Раич, должно быть, у Каледина служит, а я его семейство спасаю. Да и куда же с ними? На шахте новый шум пойдет — белогвардейские семьи за собой таскает…»
— Так что будем делать, госпожа полковница? — спросил он глухо.
— Не знаю… — проговорила она, еле разжав губы.
— Детишка нада, холодно детишка, — быстро заговорил Фатех, склоняя Вишнякова к тому, чтобы взять женщину с детьми.
— Докладывай дорогу! — сердито приказал Вишняков дежурному.
— Через десять минут состав может отправляться.
— Вот это дело другое. Веди дамочку с детьми, товарищ Фатех, а я с этим еще погутарю. — Подождав, пока они вышли, он спросил дежурного: — На Харьков какой ближний поезд?
— Расписания нарушены, товарищ комиссар… Ожидается часа через три.
— Усадишь этих в поезд?
— Не могу ручаться… С детишками — трудно. Одна была бы… Оттирают ее от вагонов — слаба.
— То-то и оно, что слаба. А ты ведь лоб такой! Усадить надо!
— Не могу обещать, — просяще пробормотал дежурный. — К Дебальцеву подвезите, оттуда легче отправить. А здесь поезда проходящие…
Пришлось Вишнякову устраиваться по-иному. Оставив Фатеха и семью Раича в паровозной будке, он ушел на тормозную площадку. Холодно, но ничего не поделаешь. Еще часов десять пути — и они будут в Дебальцеве. Там можно отогреться. А дежурный — шкура. Всю службу придется перетрясти на дорогах. Трифелов правильно делает, что не уходит со своим штабом из Дебальцева: пока на дороге сидишь, там и порядок.