— Ты его вывел: из шахты?
— А кому ж другому! Известно, утомился малость, но Алена помогла.
— Под глазом ее отметина! — засмеялся кто-то.
Вишняков решал, как быть. Пощадить дезертира в такую минуту — значит оскорбить идущих в бой. Внезапно вспомнилась Катерина: ее родич! Не смогла одна кровь вскормить одинаковые сердца! Пашка стоял бледный, дрожа всем телом. По впалым щекам текли слезы.
— Я ведь и не знаю, как получилось… — бормотал он, оглядываясь за поддержкой по сторонам. — Война ведь… чего мне на войне? Я не в солдатах…
— А мы разве в солдатах! — ткнул его в спину обушком Паргин.
Пашка упал на колени.
— Что ж я вам, люди добрые, а?.. Я служил… подтверди, Архип! Катерина тебе не чужая, а мне сестра!.. Что скажете, то и буду делать! Крест мой — буду делать!..
— Не убивайте! — где-то рядом послышался крик Калисты Ивановны.
Вишняков вздрогнул не столько от этого крика, сколько оттого, что она испугалась расправы над Пашкой. Значит, помилования не ждут. И Паргин ожесточился. А он — добрый. В шахте каждый видел: «картошки — себе, хлеб — коню». Уж куда быть добрее, а и он в гневе. Сутолов тоже следит, как поступят с Пашкой. С ним еще не закончен спор.
— Веди! — коротко приказал Вишняков.
— Пожалейте, люди добрые! — заревел Пашка.
Люди ахнули, услышав этот оскорбительный для них, жалкий рев.
— Уведи его к черту с глаз! В нужнике пускай прячется! А в шахту не пускай! Шахту перепачкает!
Брезгливо сплюнув, Вишняков отвернулся.
Пашка поднялся на ноги и, не веря в то, что в него не собираются стрелять, шатающейся походкой пошел прочь.
«Убить можно и иначе, не пулей, — оправдывал свое решение Вишняков. — Гляди, Сутолов, приглядывайся…»
— Давай поторапливайся! — крикнул Вишняков, словно и не было задержки с Пашкой.
Точно в десять утра тишину разорвал пушечный выстрел. Снаряд угодил в террикон. Дымные, горячие камни поднялись и полетели веером в разные стороны.
Орудийные снаряды стали разрываться каждые десять — пятнадцать минут.
— Неповоротлива прислуга, — заметил Вишняков.
Вреда от снарядов было мало: они падали или на пустырях, или, с недолетом, в степи. Вишняков до рези в глазах вглядывался в мутный воздух туманного дня, ожидая атаки, которая должна последовать за артиллерийской подготовкой. По всему было видно — у Черенкова что-то не ладилось. Он терял время, давая возможность подготовиться к встрече атакующих. Могло быть и другое: затеял обстрел Казаринки, а в атаку пошел со стороны Ново-Петровки на Косой шурф, чтоб ударить по поселку с другой стороны. Если так, то опять получалась какая-то путаница в его планах: зачем в таком случае было накапливаться в Сапетине? Не взбрело ли ему в голову напугать шахтеров обстрелом и этим заставить принять ультиматум?
К каменному бугорку, где расположил свой командный пункт Вишняков, подполз Фатех.
— Дом Трофима Земного людей надо отправлять, — зашептал он, захлебываясь частым дыханием.
— Пшеничному скажи — это рядом с Громками.
— Пшеничный — на Косой шурф. Там — бой…
«Вот оно что, — подумал о своем Вишняков, — Черенков побоялся атаковать Казаринку с фронта!» Возникала реальная возможность разгромить карательный отряд. Если бы Янош продержался до тех пор, пока на фланг выдвинется Сутолов с шахтерами и подойдет бронепоезд из Дебальцева, разгром Черенкова обеспечен. Не дрогнули бы военнопленные, сражались бы так, как наши. Черенков попрет на них, надеясь, что они побегут при виде казаков.
— Пшеничный, говоришь, направился к шурфу? — рассеянно спросил Вишняков, думая, что это тоже хорошо — помощь Яношу нужна.
— Да, да, Пшеничный — Косой шурф. А я другое говорю: у Трофима Земного Катерина — гайдамак охраняет.
— Кто сказал? — быстро спросил Вишняков.
— Сам видел… случайно видел…
Вишняков оглядел его внимательно. «Нет, одного посылать нельзя…» Вблизи показался Паргин.
— Давай сюда, живо! — позвал Вишняков. — Отправитесь с Фатехом к дому мастера за Громками — взять надо там одного…
Долго рассказывать некогда: у дома Трофима — один, на Косой шурф наступают сотни три казаков.
— Идите, времени не теряйте!
Черенков атаковал Косой шурф в десять утра. По Казаринке не очень часто била его батарея. А основная группа готовилась выйти к Косому шурфу, чтоб затем повернуть на Казаринку. Скрытно накопившись в роще, она внезапно выскочила оттуда и пошла плотной массой к шурфу. Казаки скакали, не вытаскивая шашек из ножен.