Казаки вышли на конную атаку в точности так, как Вишняков и предполагал. Две группы конников выскочили из балок и поскакали во фланг залегших шахтеров. Над головами всадников молниями сверкали поднятые в вытянутых руках клинки. У Вишнякова во рту пересохло от напряженного ожидания. В горле появилось знакомое щекотание, как всегда бывало перед атакой. Вся его фронтовая жизнь возвращалась такой же неизменной, какой ее узнал Вишняков в сентябре четырнадцатого года, когда пошел в первую атаку. Этот новый бой был еще далеко, а в ушах уже стоял шум от топота, храпа и ржания коней, злой брани всадников и душераздирающих криков раненых. Он ненавидел этот шум. И еще больше ненавидел людей, несущихся в вихревой атаке, чтобы пролить кровь товарищей-шахтёров.
Вот первые из атакующих выскочили на равнину.
— Теперь бы не промахнуться… — прошептал Вишняков, приставив бинокль к глазам.
Бинокль выхватил казака на хорошем гнедом коне. Округлое лицо его перекошено. Высоко над головой он размахивает клинком и зло смотрит вперед. «Сейчас его срежут первого…» — жестко подумал Вишняков и опять вспомнил себя в прусском походе. Скакал точно так, вырвался вперед с холодным ожиданием залпа пехоты. Считал в уме: раз, два, три… Мешал топот копыт, обгоняющий счет. Захотелось даже придержать коня, чтоб он не мешал счету…
— Огонь! — крикнул Вишняков.
Скачущие во весь опор начали спотыкаться, падать. Казаки дергали за уздечки поднимающихся на дыбы коней. «Вот оно, и тут так же…» Он увидел, как половина атакующих подставила под выстрелы бока.
— Огонь! Огонь!.. — кричал он осипшим голосом.
Казакам уже никуда не уйти — ни вперед, ни назад, ни в сторону. Вишняков не слышал, как бьют пулеметы. Он видел, как они бьют: на белую плахту снега валились скошенные пулевым градом люди. Одинокие кони ошалело заметались по степи без всадников.
Все кончилось еще до наступления темноты.
Черенков прискакал в Ново-Петровку, когда было темно. За ним тянулись десятка три казаков. Испуганно поглядывая на гору, где рвались снаряды с бронепоезда, они ждали приказа есаула, куда двигаться дальше. Наступать хватит. В наступлении есаул положил сотни три людей. Кони заморены, голодны. Выступать надо из Ново-Петровки не мешкая, иначе, чего доброго, шахтеры появятся и здесь. Черенков сидел за столом, растирая по лицу кровь от пулевой раны на щеке. Надежда, стоя у печи, молча глядела на него. Хозяев нет, хозяева давно куда-то скрылись. Надежда тоже уехала бы, да страшно одной вырываться на дорогу, где слышна стрельба и идет бой.
— Что ж делать будем? — спросила она.
Черенков поднял на нее помутневшие глаза.
— Спрашиваю, что делать собираешься? — повторила Надежда.
— Посижу, позорюю с тобой, — заговорил он глухо. — Повоевал денек, утомился… А что тебе? — вскричал он вдруг высоким голосом.
— Мне домой надо.
— Успеется с домом! — Он вскочил на ноги. — Не может быть, чтоб вонючий шахтер казака побил! Вся Россия казака знает! Посеку на капусту!..
От приступа гнева у него посинело лицо и налились кровью глаза. Надежда смотрела на него спокойно, зная, что ничто не может его остановить и все будет дальше, как придумает его безумная голова. Ей казалось, что стоит она не в доме, а в темной, загаженной кадке, где тесно и зловонно, как в аду. А перед ней не человек, а дьявол. Ему все равно, жить или помирать. Его всего облепило гадостью, и он не может понимать жизни.
В хату вошел казак в башлыке — Курсков. Черенков метнулся к нему:
— Ну что? Сколько потеряно? Говори!
— Все будто потеряно…
— Врешь! — Он схватил его за отвороты шинели.
Курсков с ненавистью глядел на есаула.
Натолкнувшись на этот взгляд, Черенков отступил и устало пошел к столу.
«Теперь, — продолжала думать Надежда, — он пожелает отдохнуть, ляжет, а потом позовет меня к себе… Куда же это судьба повернула? Не могла пощадить, вывести в чистое поле, где и снег белый, и звезды ясные, и освежающе пахнет морозом. То Филя дрожал тут и плакал, толкая себя кулаком в лицо. Теперь этот…» Все равно от шахтеров не уйти и не победить их. Они придут, возьмут ее за косы и потянут на расстрел, как есаульскую любовницу. Вот так неожиданно устроилась ее судьба…
-. Давай выступать! — внезапно вскочил и закричал Черенков. — Пойдем на хутора, соберем новый отряд! Местью смоем казачью кровь!..
Курсков промолчал и, резко повернувшись, выскочил за дверь. Надежда испуганно посмотрела ему вслед — недобро он уходил из дома.